Дети Дрейка

Устрашающее животное несколько мгновений рассматривало эльфа. Фонон в это время, не решаясь даже дышать, пытался представить себе, что же его так заинтересовало. И тут он ощутил, как конь исследует его сознание. Для такого могучего существа это прикосновение было до удивления нерешительным, как будто черный конь стыдился своих же действий.

Через несколько мгновений конь резко откинул голову назад. Он снова обвел местность изумленным взором.

— Так вот в чем дело! Удивительно! Ты так многого еще не знаешь!

С поспешностью, которая повергла эльфа в изумление, черный конь отступил назад, повернулся и снова помчался в прежнем направлении. Благодаря острому зрению Фонон заметил, что тот не оставлял за собой никаких следов, хотя эльф и ощущал присутствие какой-то непонятной силы. Словно появился и исчез призрак; хотя они с Рейком, когда он появился, вначале услышали его, а потом уже увидели.

— Ты в порядке? — спросил Рейк откуда-то сзади.

— Да… вполне. — Его и самого удивило, что это так. От этого стремительного коня в продолжение их краткой встречи зависели его жизнь и смерть. Фонон мог бы назвать дюжину способов, какими конь мог убить его. Все это время он думал об этом — хотя всеми силами старался держать себя в руках. Заметил ли конь-демон его страхи, когда входил в его сознание?

Руки Рейка обхватили Фонона и помогли ему подняться на ноги. В голосе Рейка звучала дрожь.

— Что это было? Это не лошадь! Это даже не один из наших! Это был оборотень?

— Что ж, не исключено. Когда он был здесь, я так растерялся, что не подумал об этом. Впрочем, сомневаюсь, чтобы это был кто-нибудь из наших. Чары, которые необходимы для такого превращения, убили бы эльфа! Нет, с этим чудищем что-то не так — словно он не из нашего мира, а из какого-то совершенно иного.

Эльфы сосредоточенно смотрели туда, где исчезла призрачная лошадь. Через какое-то время Рейк спросил:

— Фонон, а чего он хотел? Судя по его словам, он что-то искал. Ты знаешь, что?

Рейк знал о том, что конь исследовал сознание Фонона: вероятно, он и сам подвергся тому же. Фонон покачал головой.

— Не знаю, но в моем сознании он обнаружил что-то, его удовлетворившее… он был мягок, Рейк! Он мог бы вытащить оттуда все, что ему хотелось. Я ощущал, что он был готов к этому, но не стал этого делать!

Последние слова не заинтересовали Рейка, он снова пристально смотрел в ту сторону, где исчез пришелец.

— Куда, по-твоему, он направился?

— На восток. Прямо на восток.

Рейк скорчил гримасу.

— Но там ничего нет.

— Может быть, он направляется прямиком к морю… или за море.

— Может быть. — Глаза эльфа расширились. — Как ты думаешь, имеет он какое-то отношение к смерти этих шикателей?

Такая мысль не приходила Фонону в голову, и ему пришлось воздать Рейку должное за сообразительность.

— Не знаю. Может быть, об этом мы не узнаем никогда.

— Меня бы это вполне устроило. Фонон, давай вернемся к остальным. Лучше уйти отсюда прежде, чем он вернется!

Спорить по этому поводу эльфы не стали. Они выяснили все, что следовало выяснить, — разве что мимо них пробежит что-то еще, — да и вскоре должна была наступить темнота. Фонон, вообще говоря, не боялся темноты; но после этой встречи у него возникло желание оказаться рядом со своими товарищами — их многочисленность успокаивала.

Пока они поспешно пробирались по лесу, двигаясь почти так же бесшумно, как и призрачный конь, в голове Фонона крутилась навязчивая мысль. Он был не из тех, кто обращает внимание на приметы и знамения, поскольку принадлежал к новому поколению эльфов — более реально мыслящих; однако не мог отделаться от ощущения, что встреченное им существо было еще одним признаком, указывающим на какие-то серьезные перемены в стране — более серьезные, чем представлял себе его Народ. Если царствование шикателей (как и квелей до них) и в самом деле подходило к концу, то кто-то должен был прийти на их место. Такие перемены происходили в стране время от времени, хотя эльфы и не принимали в них участия, оставаясь лишь сторонними наблюдателями.

Фонон испытывал все большую тревогу. Поведение шикателей и даже квелей было предсказуемым; эльфы знали, как следует себя вести с представителями этих двух рас. И как знать, можно ли будет сказать то же самое о тех, кто придет им на смену? И кто это будет? Других рас, которые могли бы претендовать на господство, пока не было.

Оснований для страхов было мало, но он тем не менее принимал их всерьез. Когда эльфы уже приблизились к тому месту, где их должны были ожидать остальные, Фонон осознал, что он — в первый раз в жизни — хочет, чтобы заносчивые пернатые уцелели. Эльфы, по крайней мере, умели сосуществовать с ними. Следующие хозяева страны могли счесть, что у них нет необходимости терпеть рядом с собой эльфов.