Дети джунглей (сборник)

Нюхалка не потрудился ответить. Что ж, обиженно подумал он, оскорбляйте меня, оскорбляйте. А двадцать пять зеленых – это все же двадцать пять зеленых! Замкнувшись в высокомерном молчании, он терпеливо ждал, пока детектив разыщет лейтенанта Боццариса. Вдруг дверь кабинета широко распахнулась, и Боццарис собственной персоной, сияя улыбкой и радушно протягивая руку, вышел поприветствовать Нюхалку.

– Так-так, – пророкотал он, – вот так приятный сюрприз! – Обернувшись к детективу, стоявшему у него за спиной, он привычно рявкнул:

– Сэм! Две двойные порции кофе!

– У нас весь кофе вышел, лейтенант! – проревел тот в ответ.

– Вот, полюбуйся! – сокрушенно развел руками Боццарис. – В этом клоповнике даже кофе и того нет! Ну да ладно! Так что ты сегодня припас для меня, Нюхалка?

– Сведения об особо тяжком преступлении, – торжественно изрек Нюхалка.

В ту же секунду на столе у лейтенанта пронзительно заверещал телефон.

* * *

Добравшись до окна десятого этажа, когда они, можно сказать, были уже под самой крышей, Доминик вдруг присмотрелся и удовлетворенно кивнул:

– Вот она!

– Ты уверен? – спросил Бенни.

– Совершенно.

Трое мужчин, цепляясь за ступеньки, устроились под окном, жадно вглядываясь в окно. Темнота, казалось, сгустилась вокруг них, и все звуки вдруг обрели неведомую до сей поры четкость и стали куда слышнее, чем прежде. Ночь вдруг ожила – из полуоткрытого окна доносились звуки работающего телевизора, было слышно, как в туалете спускали воду, как где-то негромко смеялась женщина. Кто-то играл на фортепиано, а снизу, как из глубокого колодца, доносилось пронзительное стаккато громыхающих мимо переполненных автобусов и стремительно проносившихся автомашин. Нонака ностальгически полузакрыл глаза, вслушиваясь в звуки ночного города, и опять принялся мурлыкать ту же песенку.

Спустя несколько минут они толпой ввалились в квартиру.

Первым внутри оказался Доминик. Перевалившись через подоконник, он чуть было не сшиб стоявший возле окна торшер.

– Ш-ш-ш, – откуда-то сзади как змея зашипел Нонака.

– Ш-ш-ш, – вторил ему Бенни.

Подхватив Доминика подмышки, они поставили его на ноги, поправили торшер и долго стояли молча, ожидая, пока глаза немного привыкнут к темноте.

– Точно! – облегченно вздохнул Доминик. – Это та самая комната! Вон там кровать. А вон шкаф, с которого я и прихватил те часы!

– Тогда где же мальчишка? – прошептал Бенни.

– Понятия не имею, – тоже шепотом ответил ему Доминик.

Они застыли в темноте, прислушиваясь.

– Похоже, тут никого нет, – наконец прошептал Доминик.

– Откуда ты знаешь?

– Еще бы мне не знать, я ведь профессиональный домушник, ты что, забыл? Я точно знаю. Могу спорить на что угодно – квартира пуста. Тут нет ни одной живой души. Пошли, – скомандовал Доминик и щелкнул выключателем.

Бенни и Нонака, стараясь не дышать, проследовали за ним в коридор. Свет, лившийся сквозь приоткрытую дверь в спальню, выхватил из темноты ряд заключенных в рамочки абстрактных гравюр. Их было не меньше полудюжины, в основном выполненных в голубовато-зеленой гамме. Они неплохо сочетались с висевшей на стене картиной, изображавшей пожилую леди в тот момент, когда она набирала воду из колодца. Портрет был написан маслом. Возглавлявший процессию Доминик снова щелкнул выключателем. Висевшая под потолком люстра, кокетливо прятавшаяся за поддельным абажуром «от Тиффани», залила коридор изумрудно-янтарным сиянием. Лицо пожилой леди на портрете позеленело, словно в приступе морской болезни, а взгляд почему-то стал затравленным.

На противоположной от портрета стене, тоже в аккуратных рамках, висели фотографии четырех мужчин, которых Бенни Никогда не видел и о которых тем более ничего не слышал, В самом низу каждой рамочки красовались такие же аккуратные, как и сами рамки, медные таблички, по всей вероятности удостоверявшие личности джентльменов. Вблизи оказалось, что это и в самом деле так: на каждой табличке каллиграфическим почерком косой вязью были выведены их имена, вне всякого сомнения принадлежавшие весьма достойным и заслуживающим всяческого уважения личностям, – Гилберт Милстейн, Лестер Горан, Ричард Брикнер и Нат Фридленд. На стене над дверью в следующую комнату крест-накрест висела пара сарацинских мечей. Даже на почтительном расстоянии было заметно, что оба они остры как бритва. Доминик с видом дворцового факелоносца предупредительно щелкал выключателями, освещая им дорогу.

Пройдя под мечами, троица оказалась в следующей комнате.