Дети галактики, или Чепуха на постном масле

В связи с нею вспоминается моя первая поездка в Израиль. Это отдельная большая страница в моей жизни, я еще напишу о ней, а сейчас история, связанная с Широй Григорьевной. Ее сын перед моей поездкой дал мне какую-то книгу для матери и сообщил телефон. Разумеется, едва приехав в Тель-Авив, я стала звонить, но по этому номеру никто не отвечал, никогда. Моя подруга Люба, у которой я жила, обещала узнать, как найти Ширу. И вот мы с Любкой поехали на экскурсию в Иерусалим, а так как дело было в Песах, то нам объявили, что нас примет вдова знаменитого скульптора, погибшего от рук ортодоксов – они в субботу натянули веревку через дорогу, а скульптор на большой скорости ехал на мотоцикле и разбился насмерть. Мастерская находилась в центре Иерусалима и была вырублена в скале. Там нас чем-то угощали и устроили маленький концерт. Пела группка девушек с чудными голосами на иврите, и на идиш. И на бис вдруг одна из девушек говорит: «Я спою вам песню, которую нам подарила одна старая писательница, приехавшая из России». И запела колыбельную, которую Шира пела мне, когда жила у нас в Пахре. После концерта я подошла к певице и спросила, не Ширу ли Горшман она имела в виду? Оказалось, что да, ее! Увидеться с Широй, увы, не пришлось, но книгу я передала.

Земля обетованная

В 1976 году район Самотеки стали выселять, чтобы проложить будущий Олимпийский проспект. В результате долгой и мучительной борьбы с советскими учреждениями мы переехали в совсем новый писательский дом в Астраханском переулке, а один никому не ведомый поэт, которому должны были дать двухкомнатную квартиру в Астраханском, получил трехкомнатную в Орехово-Борисове, ту, что предназначалась нам по сносу. Поэт был в полном восторге. «Катя, там же воздух, природа, коровы пасутся, я с пастухом по выходным выпиваю!» – делился он со мной. Путем каких-то ведомственных перетасовок мы тоже получили трехкомнатную квартиру. А так как дом на Самотеке шел под снос, нас торопили с переездом и в результате наш ордер был первым. «Почему это он у вас обменный?» – крайне удивились в ЖЭКе, когда мы с мамой предъявили ордер. Пришлось долго и нудно все разъяснять, на нас смотрели как на двух аферисток. А когда мы, наконец, вышли во двор, там упоительно пахло свежей сдобой. Оказалось в доме рядом была не просто булочная, а еще и пекарня. Правда, это удовольствие длилось недолго, пекарню вскоре закрыли.

Но к чему это я? Ах да, вспомнила. Через полгода после нашего переезда моя подруга Ольга Писаржевская тоже переезжала в новую квартиру и оказалась, что мы живем в пяти минутах ходьбы друг от друга.

И вот как-то звонит мне Ольга и спрашивает ни с того ни с сего:

– Кать, а как звали твою учительницу в первом классе?

– Евгения Степановна, – автоматически ответила я. – А тебе зачем?

– Знаешь, кто тут у меня сидит?

– Понятия не имею!

– Ты Любку Каплан помнишь?

– Господи, конечно, помню!

В первом классе 125 женской школы, что на Малой Бронной, со мной учились две близняшки, Люба и Женя Каплан. Мы не были подругами, но я прекрасно их помнила уже хотя бы потому, что во втором и в третьем классе мы уже учились в другой школе, с мальчишками, и те вечно дразнили сестер: «Каплан, ты Ленина убила? Тебя же вроде расстреляли?».

Оказалось, что Ольгина дочь Аська подружилась с дочкой Любы Машкой, а жила Люба в одном с Ольгой подъезде. Мы встретились и на сей раз крепко сдружились. В самом конце 1991 года Любка с дочерью, зятем и маленьким сыном уехала в Израиль. И ничто не предвещало скорой встречи, однако жизнь непредсказуема. В 1993 году, в силу сложившихся обстоятельств, я вынуждена была поменять свою трехкомнатную квартиру на двухкомнатную, но зато в одном доме с Ольгой. Поменять, естественно, с доплатой. А тут еще Аська ездила в Израиль и привезла мне оттуда приглашение от Любки. И я решила – пока у меня есть деньги, надо поехать! Во-первых, жутко хотелось увидеть Любку, и уж, во-вторых, страну «израильской военщины». Когда-то в шестидесятых годах, когда с Израилем уже были порваны даже дипломатические отношения, кто-то из немцев подарил нам фотоальбом «Израиль». Было жутко интересно его смотреть, но держали мы его на всякий случай на антресолях. А то мало ли кто увидит… Так мы жили!

И вот я прилетела в Тель-Авив, вся дрожа от нетерпения! Наконец получила багаж – я везла туда подарки, посылки от родственников, иными словами была нагружена как вьючное животное, а взять каталку, по советской своей задуренности не сообразила – в Москве каталок тогда было днем с огнем не сыскать. И вот тащусь я к выходу, и вдруг слышу, как Любка своим прокуренным голосом кричит:

– Ну, скорей уже, старая кляча!

Так встретила меня Земля Обетованная!