Дети Гитлера

Подобные издевательские методы воспитания сплачивали воспитанников и провоцировали ответные акции против любителей чрезмерной муштры. Герд-Эккехард Лоренц, учившийся в то время в Потсдамском интернате, рассказывает: «Вначале всё шло как обычно. Строевые упражнения. Затем раздалась уже набившая оскомину команда „На беговую дорожку марш — марш! Быстро! Лечь! Встать! Лечь! Встать!“ Затем с ранцами на вытянутых руках мы семенили утиным шагом. Когда мы снова шли колонной, послышалась команда „Противогазы одеть! Песню запевай!“ Стекла противогазов сразу же запотели. Мы запели. Но не строевой марш, а старую шуточную песню о канаве, которая никак не наполнится водой. Мы пропели куплет трижды. В ответ услышали „Песню отставить! Противогазы снять! Отделение стой!“ Мы стояли, не шелохнувшись, как стена и при этом улыбались. Воспитатель приказал нам разойтись. Он был бессилен. „Шлифовка“ закончилась. Мы победили. Это было здорово!»

Другой принцип воспитания гласил «С кого много спрашивают, тот многого добьется.» Воспитанники должны были выкладываться во время занятий до полного изнеможения, прилагая максимум усилий. Они должны были научиться преодолевать свой страх. Испытания на смелость были будничным явлением в элитных школах. По замыслу воспитателей, их проведение «пробуждало любовь к суровой и опасной жизни.» Так, в «орденбурге» Зонтхофен учащиеся прыгали через парапет верхнего балкона жилых корпусов вниз на снопы сена или на растянутый брезент. Если прыжки совершались вечером в темноте, то они даже не знали; растянут брезент или нет. В интернатах можно было наблюдать такую же картину. Уве Лампрехт из Плёна вспоминает: «Нам приказали прыгать. И здесь было два интересных момента. Во-первых, я должен был иметь храбрость, чтобы прыгнуть в неизвестность. Во-вторых, я должен был верить тому, кто приказывал. Конечно я верил, что он не пошлёт меня на смерть, так как в этом не было необходимости. Однако, позже когда я стал бы солдатом, могло бы случиться, что он отправил бы меня навстречу гибели. Но я должен был бы смело выполнить приказ и не сомневаться в его необходимости.»

Таким образом, воспитанники по приказу доказывали свою смелость. Те, кто прежде никогда не плавал, должны были прыгнуть в воду с трехметровой высоты. Их вытаскивали на берег лишь после того, как несчастные прыгуны пару раз успевали погрузиться и снова всплыть на поверхность. Бывший ученик школы Адольфа Гитлера в Зонтхофене Харди Крюгер описывает ещё более рискованное испытание. Как-то раз зимой его взвод проделал две большие проруби в толстом льду замерзшего озера. Расстояние между прорубями почти десять метров. Задача — прыгнуть в прорубь и подо льдом доплыть до другой полыньи.

Тео Зоммер вспоминает: «Нужно было научиться преодолевать внутренний страх. Мы прыгали в бассейн с десятиметровой высоты. На нас был ранец, стальная каска и снаряжение. Каска крепилась к голове подбородочным ремешком. Однажды она чуть не оторвала голову одному воспитаннику во время погружения в воду.» Проверки на смелость проводились уже во время вступительных экзаменов. У тех, кто отказывался, шансов на поступление не было. Выгоняли из школ и воспитанников, если они проявляли трусость во время проверки. Ганс Мюнхеберг свидетельствует: «Мы называли трусами и слабаками тех, кто показывал свою слабость. Они становились позор всего взвода, всей сотни, Для нас было главным законом доказать свою мужественность. Нужно было научиться переносить боль и не быть бабой.»

Поскольку мужественность считалась великой добродетелью, в Плёне, например, проводились соревнования по плаванию в холодной воде зимой, устраивались забеги по снегу и льду босиком и с обнаженным торсом. «Позором было сдаться,» — подтверждает Тео Зоммер. Клаус Гейе вспоминает о временах пребывания в школе Адольфа Гитлера: «Физические нагрузки были доведены до предела. Часто во время занятий по боксу нашими соперниками выступали более взрослые ребята. Конечно, нам доставалось.»