Дети гламурного рая

В декабре 1989-го, приехав с визитом в Москву, я прожил две недели в гостинице «Украина». Здание напоминало какой-нибудь разваливающийся храм Змеи из фильмов сериала об Индиане Джонсе. На сетках, установленных по периметру огромного храма, скопились сваливающиеся кирпичи. Паркет был вспучен, двери не закрывались, в буфете (опять повернулось колесо!) была только баснословно дешевая красная икра. За мои литературные произведения журнал «Знамя» выплатил мне так много денег, что я не знал, куда их девать, и прятал в циклопических щелях в стенах номера. Там, бродя из буфета в номер и обратно, я разобрался во многом и наконец понял, что да, у нас была Великая Империя и что они (сограждане) покончили с ней самоубийством. Что всему виной их коллективное нежелание жить, неся бремя Империи.

Однажды ночью я увидел, как тринадцать бульдозеров, сверкая ножами, построившись свиной железной германской головой, убирали от снега Кутузовский проспект. И в этом их строе виделась, вспоминалась Империя. Но граждане уже срезали провода и срезали бронзовые памятники, сдавая их в пункты приема цветных металлов. Это задействовали герои Никулина, Вицина, Моргунова, Папанова и прочих.

В 1993-м и в 1999-м я побывал на Лубянке и удивился, какие у них несвежие кабинеты, потертый линолеум, выщербленные ступени лестниц и ковровые дорожки в жалком состоянии. В 2001–2002 годах, когда я был заключен в тюрьме «Лефортово», чекисты уже сменили зеленые ковровые дорожки в коридорах на свежие, а где не сменили, там лежали новые рулоны вдоль розовых стен и ждали своей очереди. У чекистов оказался традиционный вкус, как у Элвиса Пресли: розовый, зеленый и коричневый — его любимое сочетание цветов. Вряд ли это возвращается советская власть, скорее всего — устраивается новая. Есть заказ на подавление активной части населения, потому благоустраиваются подавляющие органы.

«Нет устройства, определяющего блаженство отдельных лиц в различные эпохи. Многие веселятся бунтом», — написал в XIX веке философ Константин Леонтьев. Наши предки повеселились бунтом 1917–1922 годов, затем, как эхо в каменных пещерах, затих блистательный гул его и, может, с полсотни лет отдыхала от бунта на пошляках Природа. А теперь опять актуальными становятся имперские здания, голубые кремлевские ели, благоустраиваются Лубянка (строят третье здание) и тюрьма «Лефортово». Опять приходит время гордых характеров, трагических судеб, ураганов Истории.

Преимущество долгой жизни состоит в том, что успеваешь увидеть полный размах маятника времени, услышать тяжелый свистящий звук его секиры. Но застой, время, когда маятник с секирой пошел от нас и еще не летит с мертвой точки на нас сверху, все же застой — гнусное тихое время пошляков. Достойнее посетить «сей мир в его минуты роковые». Что я и делаю, участвуя в создании ситуации роковых минут.

О ПУТЕШЕСТВИЯХ И ПРИКЛЮЧЕНИЯХ

Италия

Есть климаты, есть пейзажи, побуждающие к приключениям. Побережья с глубокими бухтами, ярко-синее море, ослепительное солнце, жирная зелень, всякие утесы, скалы, крупные пламенные цветы именно побуждают к приключениям. А еще если подобный ландшафт расположен близко к центрам мировой культуры и к информационным центрам, то это полное счастье! Потому варвары вечно стремились завоевать Италию и завоевывали с незапамятных времен. И с севера: достаточно посмотреть на жителей Ломбардии — просто тевтоны, а не итальянцы. И с юга завоевывали: смугло-оливковая кожа обитателей неаполитанского залива, курчавые темные головы их остались от нашествий североафриканцев, от карфагенян до алжирских пиратов, или просто трудовых мигрантов Средневековья?

Волны завоевателей захлестывали апеннинский сапог столь часто, что хотя итальянцы собирались объединиться еще при Цезаре Борджиа, в XVI веке, потом надеялись, что их объединит Наполеон, однако объединились только в 1870 году. Вообще же ослепительное небо, теплый климат и разнообразие ландшафтов, когда варвары дорывались до них наконец, неизбежно утихомиривали их, уничтожали воинственность. Варвары превращались в ленивцев. Энергичные германцы превращались в сибаритов, а североафриканцы, свирепые, потому что поколениями вдыхали горячий сухой воздух своих пустынь, добрели. Нечто подобное, кстати, случилось с арабами, завоевавшими Испанию, они создали блистательное искусство, ту же Альгамбру, причудливый дворец, но к дальнейшим походам оказались уже неспособны, потому их через несколько веков выбили из Испании.