Дети горчичного рая

– Как? Как вы сказали? – пролепетала она. – Соглашусь ли я?.. Боже, это, очевидно, недоразумение какое-то!.. Какая дочь?.. Я… я еще никогда не была замужем… – Мисс Вендикс метнула беспомощный взгляд в сторону Хомера.

– Никакого недоразумения, – настаивала миссис Причард. – Я вторично спрашиваю вас: хотите вы, чтобы ваша дочь стала женой негра?

Мисс Вендикс опустилась в кресло и не сводила глаз со своей страшной посетительницы:

– Господи, я ничего не понимаю… Умоляю вас… Клянусь вам..

Но тут на помощь ей пришел Хомер. Он вдруг решительно выступил вперед.

– Мисс Вендикс, разумеется, не хочет выдать свою дочь замуж за негра, – сказал он, твердо глядя на миссис Причард, – однако мисс Вендикс очень желала бы знать, что вы хотите этим сказать, мэм?

– И я тоже, – рявкнула миссис Причард, – я тоже не хочу, чтобы моя дочь вышла замуж за негра! Но это случится, это непременно случится, если она будет встречаться здесь, под этой крышей, с неграми. Зачем вы, мисс Вендикс, такая приличная с виду леди, сводите наших детей со всяким черномазым сбродом? Зачем вы кощунствуете?

– Кощунствую? Это я кощунствую? Боже, что она говорит!.. – умирающим голосом пролепетала мисс Вендикс.

– Да, да! – неумолимо продолжала миссис Причард. – Вы показываете разные там картины из Ветхого завета и рядом с пресветлым младенцем и девой Марией ставите грязного негра, этого нахального мальчишку Робинсона!.. Как это называется, я вас спрашиваю? Это называется кощунствовать, вот что я вам скажу!

– Робинсон?.. Но ведь он такой способный, красивый мальчик, – залепетала мисс Вендикс, – и это производит такой удивительно художественный эффект, когда его черные руки протягиваются к младенцу, а голова склоняется перед златокудрой Марией… В этом есть дыхание подлинной Красоты с большой буквы!

Образцовый Механизм надвинулся на мисс Вендикс, как бы грозя ее раздавить.

– Мне нет дела до ваших художеств! – свирепо сказала миссис Причард. – Мне нет дела до ваших больших и маленьких букв! Я пришла только предупредить вас: моя дочь здесь больше не появится и ни в каких затеях с черномазыми участвовать не будет. И всем другим матерям я тоже скажу, чтобы не пускали своих детей в дом, где хозяйка забыла, что она – белая, американская леди, и якшается со всяким цветным сбродом, как какая-нибудь коммунистка!

Выкрикнув это самое сильное оскорбление, миссис Причард полюбовалась произведенным эффектом: хозяйка распростерлась в кресле, прижав ко лбу тощие руки, не в силах выговорить ни слова.

– Удивляюсь, как в нашей школе держат таких преподавателей! Надо будет довести все это до сведения мистера Милларда, – добила неприятеля суровая дама.

И, запахнув свой стальной чехол, Образцовый Механизм двинулся к дверям. Но тут Хомер подпрыгнул и с неожиданной легкостью загородил дорогу,

– Не надо так горячиться из-за пустяка, миссис Причард, дорогая моя, – оказал он с нежнейшей из своих улыбок. – Да разве вы не знаете мисс Вендикс, нашу мисс Вендикс? Да вы только посмотрите на нее! – воскликнул он вдруг. – Вы только взгляните: ведь это человек не от мира сего, это мечтательница!.. Разве она способна разбираться в таких вопросах! Для нее самое главное в жизни – искусство, картины. А белые или черные дети приходят к ней – она даже не видит…

– Что ж, у нее глаз нет, что ли? – проворчала, слегка остывая, миссис Причард.

– Вы, именно вы открыли ей глаза! – радостно подхватил Хомер. – Вы ей объяснили ее ошибку, И поверьте, мэм: она сегодня же ее исправит… Не правда ли, Клем, ведь вы сегодня же скажете этому парню, чтобы он больше не являлся сюда? – обратился он к мисс Вендикс, всячески моргая и подмигивая ей.

– Да… но как же? Я, право, не знаю… Что же будет с картиной? – забормотала мисс Вендикс, все еще не приходя в себя.

– Она скажет. Мисс Вендикс непременно скажет, Ручаюсь вам, что ноги его здесь не будет. Я сам займусь этим, – горячо убеждал Хомер беспощадный Механизм, – обещаю вам это. И я думаю, что мистера Милларда, нашего уважаемого попечителя, вовсе незачем беспокоить из-за такого пустяка, – добавил он вкрадчиво,

Миссис Причард минуту изучала физиономию Хомера, ставшую еще уродливее от угодливой улыбки.

– Ладно, – сказала она наконец, – я ничего не скажу хозяину и другим. Но вы должны немедленно переменить политику, мисс, а то эти ваши «художества» могут вам сильно повредить.

И она вышла не прощаясь.

Едва миссис Причард скрылась за дверями, Хомер набросился на мисс Вендикс:

– Вы, верно, сошли с ума, Клементина! Вы просто-напросто сошли с ума, я вам говорю! Ставить на карту свою будущность, свое положение в обществе ради какого-то негра. Это просто безумие!.. Вы, разумеется, не отдаете себе отчета. Если эта ведьма нажалуется старику Милларду, вас выгонят на все четыре стороны с волчьим билетом, ославят на весь штат коммунисткой, красной. Вы понимаете, что это значит? Ведь вы потащите за собой эту славу по всей стране и всюду на вас будут смотреть с подозрением.