Дети города

А узнав о том, что генерал вдовец, дамы, подозрительно поглядывая друг на друга, изо всех сил старались очаровать «завидного жениха», приглашая его то на обед, то на ужин, то в театр или галерею. От двух последних предложений генерал, как правило, отказывался, а вот «пожрать домашнего» всегда был не прочь. И ходил в гости то к одной, то к другой «потенциальной невесте». Открывать свой черный рот и демонстрировать всем, кто он есть на самом деле – генерал не спешил, так что репутация у него в клубе любителей скандинавской ходьбы была прекрасная.

Генерал взглянул на часы: «Ого! Замечтался я, однако. Уже почти восемь, пора умываться-бриться, наряжаться в адидасовский костюм, недавно купленный Стасиком, узнавшим о новом хобби папочки и обрадовавшемуся, что теперь папе будет чем заняться, брать эти чертовы палки и отправляться на рандеву».

Генерал оглядывал себя в зеркале, довольно хмыкая: «А еще очень даже ого-го! вот подождите, сучки, – думал генерал, имея виду невестку и внучку, – приведу в дом молодую жену, она вам покажет»!

О том, что «показательных выступлений» женщинам вполне хватает от него самого, генерал как-то не задумывался.

Щедро облив себя одеколоном Консул, тоже подаренным сыном, генерал молодеческим шагом промаршировал по коридору и громко хлопнул дверью, оповещая всех домашних, что дедушка изволил отбыть.

Почти сразу, вслед за свекром, простучала каблучками по коридору Ираида. Ей было пора спешить в детский садик и барабанить на пианино песенки деткам.

Работу свою Ираида не то, чтобы не любила. На такие тонкости в её душе места не оставалось, но, если бы ей предложили ничего не делать, но, получать хотя бы те крохотные копейки, именуемые зарплатой, которые давали женщине хоть какую-то иллюзию свободы – она согласилась бы с радостью. Но подобного Ираиде никто не предлагал, а потому, ровно в девять утра, она переступала порог детского сада, шла в игровую комнату, садилась к инструменту, даже не собираясь смотреть в сторону детишек, которые, взявшись за руки, водили хороводы и пели песенки под руководством воспитателей.

В час у малышей начинался обед, а за ним – дневной сон. Теоретически, после часа дня, Ираида была свободна. Но это в теории. На практике же, восьмичасовой рабочий день, предусмотренный КЗоТом, обязывал её изнывать от безделья до шести вечера. Занятые малышами воспитатели, нянечки, повара посматривали на Ираиду с явным неудовольствием, а потому она старалась забиться в уголок с новой книжкой, чтобы попадать кому-то на глаза как можно реже.

Но, любишь ты работу или нет, идти на неё нужно. А потому, тщательно одевшись и причесавшись, наложив лёгкий, почти незаметный постороннему взгляду, макияж, положив за уши по капельке духов, Ираида, как несколько минут тому назад её свекор, тоже закрыла за собою дверь квартиры. Правда, обошлась без демонстративного грохота.

«Фууууф. Разбрелась семейка», – подумала Стелла, вытягиваясь на кровати во весь рост.

Девушка любила валяться на полу, на толстом резном вьетнамском ковре, купленном дедом в гарнизонном магазине много лет тому. Ковёр был нежного салатового цвета, с каймой диковинных цветов по краю, одновременно очень плотный и очень мягкий. Лежать на таком было одно удовольствие. Конечно, когда ковёр чистый.

Домработница приходила убирать два раза в неделю. В понедельник и четверг. И если за два дня, которые проходили от понедельника до четверга, «засраться» генеральское семейство как-то не успевало, то в понельничный визит у Маши, домработницы генерала, создавалось впечатление, что грязь в квартиру носили совком прямо с улицы и равномерно распределяли по всему дому. Вонь от немытых чашек и тарелок, запах нечищеных пепельниц, расставленных по всему дому и забитых окурками, не могли перебить даже парфюмы, которыми щедро орошало себя все семейство.

Маша настаивала на том, чтобы в то время, когда она занимается уборкой, в квартире никого не было, чтобы не мешали и не путались под ногами». Выполнить это требование семье не составляло никакого труда, а потому, даже генерал, побухтев в начале для острастки, согласился «гулять» вне дома, те четыре часа, пока домработница убирает срачь, разведенный семейством.

До прихода домработницы оставалось чуть больше получаса, а потому Стелла, устав пялиться в потолок и думать, чем же себя занять до вечера, начала собираться на пляж.

Ну а что? Денек сегодня неплохой, можно пойти искупаться, посидеть в шезлонге, наблюдая за отдыхающей публикой, познакомиться с каким-то заезжим дуриком, который будет развлекать её до полудня, когда эта чертова Машка наконец-то выключит этот грёбаный Томас, воющий на весь дом, и уберется вон.

Через полчаса, услышав в коридоре шаги пришедшей домработницы, Стелла, вслед за родственниками, покинула квартиру, не посчитав за нужное даже поздороваться с Машей, которая доставала из ниши в кухне новомодный моющий пылесос Томас.

Mon g'en'eral