Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар

– Очень убедительно, – так же равнодушно прервал его Паук. – На этом месте тебе следует поклясться именем предков и собственной шкурой.

– Зачем? – в тон Пауку ответил Роне. – Если вы мне не доверяете, не вижу смысла разбрасываться клятвами. Или вы мне позволяете действовать, как я считаю правильным, или поручайте эту работу кому-то другому.

– За тринадцать лет твои «правильные» действия не принесли результата ни разу. Мальчик не найден, девочка все еще не у меня. Не вижу смысла дальше потакать твоей дури.

От бесцветного голоса учителя раскалывался череп и тошнило, перед глазами плясали цветные мушки: похоже, Паук ломился в Валанту, несмотря на запрет Светлейшего главы Конвента. Быть может, не сам, быть может, просто хотел вытянуть Роне к себе, но это было ничуть не лучше.

Превозмогая дурноту, Роне выстраивал барьеры, обрывал одну за другой нити дальней связи, но ничего не получалось. В комнате темнело, эфир клокотал, давил и корежил, словно горный оползень…

– Вы послали меня, учитель, потому что больше некого. – Роне отчаянно блефовал, но ничего другого в гудящую от боли голову не приходило. – Никто на моем месте не добился бы большего.

– Большего, чем ничего? Думаю, пора поручить поиски мальчика Дюбрайну. Он, конечно, ублюдок, но хотя бы не дубина.

– Вас же не устраивает смерть Шуалейды или ее сумасшествие. – Роне пожал плечами. – А более тонкие варианты требуют времени.

– Что ж, у тебя будет достаточно времени, Бастерхази. Целая вечность. Если Тодор даст согласие на ее брак, твое присутствие в Валанте потеряет для меня… – Паук вдруг поморщился и подался вперед. – Что у вас творится?!

Игла паучьего внимания вонзилась между глаз, чуть не заставив Роне заорать – не от боли, а от облегчения и надежды. Это не Паук рвался в Валанту! Какой надо быть дубиной, чтобы не отличить спектр! Двуединые снизошли к молитвам своего сына и послали чудо, какое и как – неважно, потом разберемся!..

– Я же сказал, что результат будет. – Роне криво усмехнулся и расправил плечи. – Чуть раньше, чем я ожидал, но – извольте видеть. Она использовала темный дар.

– Ты уверен, что это – она? – Паук склонил голову, прислушиваясь. – И уверен, что она жива?

Роне тоже прислушался, то есть попытался выделить из оглушительного и ослепительного темного хаоса что-то знакомое. Вроде – шаманская волшба, воздух, вода. Направление – юго-запад. Лишь бы только волшба зургов не убила девчонку, она же где-то там… нет, не убила! Шисова девчонка должна выжить!

– Уверен. – Роне взял вторую чашку, отпил и сморщился: от безумства темных потоков шамьет стал горше хины, а в голове зазвонили наперебой колокола храмов Райны и Хисса. – Вы правы, учитель, Эйты варит отвратительную гадость.

– Наглый щенок. – Паук фыркнул. – Наглый и везучий. Твоя бабка была права, из тебя еще может выйти толк.

Он скрипуче рассмеялся, хлопнул ладонью по воде рядом с собой, подняв тучу брызг – часть из них попала на Роне. Паук утер лоб и, посерьезнев, велел:

– Сегодня же почини зеркало и доложи. О том, что Шуалейда жива.

– Жива. Мне срочно нужна официальная бумага от Конвента, подтверждающая, что всплеск эфира порожден темным колдовством.

– Ишь ты, бумага! Тьфу!

Оконце схлопнулось, выплеснув из чашки остатки шамьета – в этот раз на скатерть, а не на руки Роне. Эфирная буря снесла все щиты с башни Рассвета, наверняка побила половину приборов в лаборатории, выпила самого Роне до дна – но ему было все равно. Губы сами собой растянулись в улыбке, Роне вскочил, шагнул к бюро: достать бутылку пятидесятилетнего бренди.

Голова закружилась, в ногах что-то запуталось, заверещало, подпрыгнуло – и Рональд, не удержав равновесия, свалился на пол. Сверху упал скелет гоблина, сердито зашипел и, оттолкнувшись от груди хозяина острой костяной пяткой, одним прыжком нырнул в стену.

– Тюф, чтоб тебя, пьяница!..

Не закончив ругательство, Роне расхохотался и раскинул руки по ковру. Буря кончилась. По комнате летали разноцветные шаровые молнии, сталкиваясь и взрываясь с веселым треском, пахло грозовой свежестью. Было хорошо.

Но недолго.

– Роне, ты пьян! – ворвался в праздничный фейерверк чей-то голос… женский? Зефрида, моя королева?!

Вздрогнув, он обернулся – и фейерверк погас. Чудеса на сегодня закончились. С порога пристально смотрела изысканной красоты дама – изгиб бедра обрисован полупрозрачным муслином, глаза глубины и цвета Ургаша таинственно мерцают, медальон с единорогом притаился в ложбинке меж солнечно-смуглых холмов.

Ристана. Всего лишь Ристана. И призрак синей ауры – всего лишь отблеск королевского медальона, а не драконья кровь… Хотя нет. Не только медальона. Еще на Ристане следы ауры Дюбрайна, серебристо-сине-лиловые искры. Кто бы сомневался, что ночь Длинноухий провел в покоях ее великолепного высочества. И судя по тому, что Ристана здесь – ее очарование на него не подействовало, и уговаривать августейшего брата сменить невесту он не собирается. Чего и следовало ожидать.

Не вставая с ковра, Роне протянул руку к принцессе и медленно улыбнулся:

– Мое прекрасное высочество, иди сюда.

– Ты пьян.

– Тобой.