Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия

А пока следует выяснить, что именно пыталась натворить Ристана и что из этого вышло. Газеты врут, но даже из их вранья можно составить правильную картину.

И нужно навестить Мастера Ткача. Куда это годится, что гильдия принимает заказ на принца, не уведомив об этом Конвент в лице Рональда шера Бастерхази? К тому же Роне задолжал любезность одному весьма самонадеянному шеру, а быть должным он очень, просто очень не любил.

Глава 2 Лощина Памяти

Родились Близнецы из океана вечности и песка времени. Были они во всем схожи и потому, играя, не могли отличить, кто есть кто. И тогда один из Близнецов сказал:

– Я – брат, и имя мое Хисс. Будет сутью моей черный океан вечности, бездна и смерть.

– Тогда я – сестра, – сказало второе дитя. – Имя мое Райна, а сутью станет белый песок времени, свет, жизнь и любовь. Давай же играть, брат!

Через какое-то время им наскучил черно-белый берег, и сказала Сестра:

– Да будет цвет!

И сотворили Брат и Сестра мир из земли, огня и воды, и назвали его Райхи.

Катрены Двуединства

21 день холодных вод, Валанта, Риль Суардис

Дамиен шер Дюбрайн

Хоть Дайм и прибыл в Суард минимум за два дня до приезда Каетано и Шуалейды, его не покидало ощущение, что он опаздывает. А так как своим ощущениям он привык доверять, то наплевал на этикет с протоколом и сразу, едва сменив дорожный френч на мундир, пошел к Тодору. И сразу же понял, что ему показалось странным, еще когда он только подъехал к дворцу.

Тишина.

Странная, глухая и словно подкрадывающаяся со всех сторон тишина.

Не то чтобы дворец вымер, нет, он жил своей обычной жизнью: тенями сновали слуги, с кухни доносились вкусные запахи, где-то играли на клавикордах, кто-то с кем-то дрался на дуэли, кто-то кого-то любил и ненавидел. Но все это – приглушенно, словно боясь потревожить… что? Или кого?

Шаги Дайма дерзко, неприлично громко отдавались в галереях и анфиладах, заставляли придворных и слуг неодобрительно коситься на него. Даже королевский секретарь – и тот нахмурился и едва удержался, чтобы не приложить палец к губам: тише, светлый шер, тише!

– Его величество не принимает.

– Именем императора, – тихо сказал Дайм.

Малочисленные придворные, по обыкновению чего-то ожидающие в королевской приемной, вздрогнули и замолкли. Или они молчали, и когда Дайм только зашел? Что-то неправильное происходит в Риль Суардисе!

– Прошу вас, – с видом крайнего неодобрения поклонился секретарь.

Прежде чем перешагнуть порог, Дайм дотронулся до бляхи Конвента, активировав защиту от подслушивания с подглядыванием, и подумал, не снять ли перчатки. Придурь придурью, но являться в перчатках к королю… да и шис с ним, с этикетом. Если все в порядке, Тодор не обратит внимания на такую мелочь. А если нет – тем более неважно.

Часы отбили полдень, и бой их разнесся по комнатам, отражаясь от стен и угасая, угасая… Да что за наваждение!

– Светлый шер Дюбрайн к вашему высочеству, – объявил секретарь, едва эхо стихло.

– Я велела меня не беспокоить, – раздался тихий и совершенно неуместный здесь голос. Ристана подняла взгляд от разложенных на столе бумаг. В одном из документов она что-то писала, и сейчас капля чернил повисла на кончике пера, грозя испачкать что-то очень, очень важное. – А, Дюбрайн. Вы не вовремя. Я занята… – Только тут она обратила внимание, что открыты обе створки двери: как для самого императора Брайнона. Едва заметно вздохнула и поправилась: – Что угодно его всемогуществу?

– Где его величество Тодор? – спросил Дайм, делая знак секретарю прикрыть двери и отогнать любопытных.

– Его величество отдыхает, – холодно и официально ответила Ристана.

Теперь Дайм обратил внимание на тени под ее глазами, осунувшееся лицо и истончившиеся запястья. И темное закрытое платье, так не похожее на ее привычные, вызывающе роскошные и женственные туалеты.

Что ж, хотя бы не алое. Значит, до траура дело не дошло.

– Мне нужно немедленно его видеть, – так же холодно и официально сказал Дайм.

– Все, что касается дел государственных, его величество поручил мне.

– Ваше высочество – официальный регент Валанты?

– Нет, светлый шер, – тон Ристаны еще похолодел, – я помогаю его величеству в делах. Его величество в здравом рассудке, ему не требуется регент.

– Это, без сомнения, радует. Но вы ничего не сказали о здоровье его величества.