Дети и деньги. Что разрешать, как запрещать, к чему готовиться

А ведь можно услышать нечто подобное и сегодня. Я тут застала совершенно безобразную сцену в супермаркете: мама обнаружила в кармане четырехлетней дочери конфету и устроила просто грандиозную разборку с битьем по щекам, криками: «Кто из тебя вырастет?!» и риторическими обращениями к публике. Девочка безнадежно ревела, окружающие покупатели прятали глаза, кассирша пыталась защитить малышку. Я вмешалась, о преступнице временно забыли и переключились на новую тему «не мешайте мне воспитывать ребенка». А всего-то нужно было: а) следить за ребенком и б) или вернуть конфету на стеллаж (враги рода человеческого придумали ставить эти соблазнительные стойки рядом с кассами) или заплатить за нее.

Если ребенку от 7 до 10 лет. Не меньше проблем вызывают кражи внутри семьи, «из дома». Не хочется вас пугать, но когда ребенок тайком тащит деньги или ценности у собственных родителей — это серьезный симптом того, что «неладно что-то в Датском королевстве». Рассмотрим два характерных случая, чтобы увидеть разницу в предпосылках.

История первая. Приемная дочь

Девочка, 7 лет, была брошена матерью в годовалом возрасте, воспитывалась у бабушки со стороны отца, в деревне (так и хочется написать «глухой», тем более что так оно и было. Но — политкорректность превыше всего). Через некоторое время отец женился, и молодая жена настояла, чтобы ребенка забрали в семью. Ольга (мачеха) получила полный набор проблем, которые знакомы усыновителям детей из неблагополучных детских домов: врет, ворует, агрессивная, неопрятна до практически животного состояния, представления о морали отсутствуют напрочь. Потом оказалось, что ее держали в козлятнике, потому что «там теплее».

Ольга приложила колоссальные усилия, чтобы исправить ситуацию, и через год девочку было не узнать: спокойная, улыбчивая, научилась читать и считать, от матери не отходит, в садике ее хвалят (а хотели в коррекционную школу переводить, ставили задержку умственного развития). Одно только осталось: ворует. Тащит все, что плохо лежит, проку ей от этого никакого, кроме неприятностей, но остановиться не может. Главное, что непонятно — зачем она деньги-то крадет? Одна она из дома не выходит, гуляет только с мамой, потратить их невозможно.

Я предположила, что Анжела таким образом восполняет дефицит любви и заботы, с которым ей пришлось жить первые шесть лет. Как люди, пережившие голод, делают запасы продовольствия, так и девочка пыталась сделать себе «неприкосновенный запас» безопасности и комфорта. И еще — приобрести что-то свое самой. Как будто то, что дают родители, может в любой момент исчезнуть, да и сами родители — сегодня они есть, а завтра нет. Еще раз повторю: это поведение настолько характерно для брошенных детей, что я, имея некоторый опыт работы с приемными семьями, могла бы сама рассказывать Ольге, как именно ведет себя ее дочка.

Проблема воровства у приемных детей исчезает бесследно, как только ребенок «напитается» родительской любовью, восстановит порушенное чувство безопасности и доверия к окружающему миру, привыкнет к незыблемости родительской любви. Надо только помнить об этом и не морочить себе голову тяжелыми размышлениями «передается или нет склонность к воровству генетически». Не передается.

Анжеле очень помог переезд в новую квартиру, где ей отвели ее собственную комнату, с ее собственным шкафом, множеством ящиков и комодом. Первое время она практически не выходила из комнаты — наслаждалась обладанием. Кроме того, ей стали давать по воскресеньям карманные деньги, которые она могла копить, а могла тратить (пока не тратит, только складывает).

История вторая. Ангел-маменька и неуправляемый монстр

Глебу 10 лет, он средний из троих детей в семье учительницы музыки и художника. Есть старшая и младшая сестры, с разницей в два с половиной года между детьми. Глеб абсолютно неуправляемый, подвержен вспышкам агрессии, слово «нельзя» для него — только повод приложить больше усилий, чтобы получить желаемое. Невропатология исключена.

Когда ему было около четырех лет, он чуть не убил младшую сестренку (вытолкнул ее в окно, слава Богу, обошлось травмой, девочка осталась жива), и почему-то этот случай настолько напугал родителей, что они стали разговаривать с сыном как с нервнобольным, которого нельзя волновать. «Глебушка, пожалуйста, перестань!» — это когда он ногами пинает маму. Когда он поджег дверь квартиры, максимум, что сподобились сделать родители — лишить его на три дня просмотра телевизора. Страдают больше всего сестры, которые вынуждены терпеть и физическое насилие от брата, и постоянный ущерб своему имуществу. Ответить адекватно они не могут, одна слишком мала, а другая знает, что виноватой назначат ее.