Дети Империи.

Она легко поднялась со своего места, и не успел Виктор сообразить, как она опустилась на его колени, взяв правую руку Виктора в свою левую ладонь и положив свою правую руку ему на плечо. Он почувствовал тонкий и стойкий аромат «Запрета», любимых духов Одри Хепберн, и его вдруг словно озарило; он узнал в нем благоухание болгарских роз, что цвели в жаркие летние дни восьмидесятых в брянских скверах, то был запах юности и его малой родины. Плиссированное платье чуть приподнялось вверх, чуть приоткрыв ее колени, затянутые в терилен светло-телесного цвета с серебристым отливом; Наташа не стала поправлять его; она посмотрела прямо в его глаза и тихо повторила: «Это не шутка».

Виктор цеплялся за остатки логического мышления.
«Так не бывает» – думал он. «В этом доме не бывает случайностей. Но тогда для чего?»
Если это провокация, рассуждал он, то неясно в чем ее цель. То, что это провокация, это уже понятно, ему три раза предложили близость с женщиной, причем похоже, что времени у них нет. Они не ждали, что он влюбится и потеряет голову, а огорошили прямым предложением, правда, не столь примитивным. И времени на обдумывание нет. Надо хоть немного его потянуть…

– Я вас озадачила? – прошептала Наташа. – Но вас же не рассердила моя мечта…

– Я просто боюсь шуметь, чтобы вы не вспорхнули, как мотылек. Я не хочу, чтобы вы улетали…

В этом должна быть какая-то система, подумал Виктор. Ему три раза предложили женщину. Три раза. На третий раз в России не положено отказываться. Почему? Из вежливости? При чем тут вежливость? Во многих русских сказках выбирают три раза, может, они играют на особенностях русской психологии. Что предложили в первый раз? Интрижку с красивой горничной. Мечта обывателя. Обывателей большинство, логично, что в первую очередь. Обывателя, обывателя… А это не связано с делением по цвету штанов, о котором рассказал Альтеншлоссер? Первое предложение в расчете на обывателя, обывателей большинство. Второе – мелкое и грязное, мечты негражданина. Третье – да, Альтеншлоссер говорил слова «ради продолжения рода». Не для похоти, а для продолжения рода. И ради продолжения нации. Высокая идея… Близость с женщиной во имя нации, подчинение личного, интимного нации – в рейхе идеал гражданина. Третий выбор, от которого он не должен отказаться. А если он откажется от всех? Признают неполноценным? И как это скажется на задании?

– Вы, верно, боитесь, что я хочу вас на себе окрутить? Но вы лучше меня знаете, что мы с вами скоро расстанемся, и расстанемся навсегда.

– Я думаю о том, что произойдет с вами после этого. Не хотел бы поломать вам жизнь.

– Не поломаете. Даже наоборот… В рейхе с дефицитом мужчин целый культ матерей-одиночек. Для граждан, конечно, но брак с Вольфом дал мне паспорт гражданки рейха, это все равно, что раньше фольксдойче…

Рейхсфюреру, возможно, для контакта нужен именно гражданин, думал Виктор. А может, контакт будет строиться из того, как его, Виктора определят. Нет, слишком уж роскошно… Хотя что такое «роскошно» для интересов рейхсфюрера? Если это касается его личной любимой шеи, СС пол-Европы в позу поставит.

-…После рождения ребенка одиноким матерям из числа граждан они дают пособие, такое, что можно не работать, пока дитя в младенчестве. Или можно работать, а для ребенка нанять няню, но я не хочу, чтобы это была няня, я хочу сама научить, передать все, что знаю, я хочу, чтобы ребенок слышал нашу, русскую речь, а не «Сказки перед сном» с телестудии, я сама расскажу наши сказки, я их все помню…

Но и в этом случае это может быть провокация, думал Виктор. Почему, почему его не предупредили, не проинструктировали… Никто ведь не сказал, ни Ковальчук, ни Хандыко, почему… Не знали, не предусмотрели? Да, как же. Прямо там такие простаки и сидят. Почему, почему… Как нарочно. Почему «как». Нарочно. Так что, им надо, чтобы он вляпался? А как иначе объяснить… Специально ничего не сообщали, чтобы влип и реагировал натурально, а не наигранно. Так что же, получается, по заданию он теперь должен… а чего с ним потом будет? Хотя кому какая разница, чего с ним будет…