Дети иного мира

Внезапно запиликала рация и сообщила, что грузовики на подходе, а ещё через несколько минут с поперечной улицы между вторым и третьим бронетранспортёром, урча двигателями вползли два «Урала». Причём, удивлённо отметил намётанным глазом Алексей, брезент кузовов явно успели чем-то укрепить от шальных пуль и осколков. Да и сами приехавшие – в городском камуфляже непривычных бронежилетах и шлемах с забралами, чем-то напоминающих ОМОНовские. И снаряжение явно подгоняли заранее, не наспех – не то, что висящая мешком форма его солдат. Да и выучка: спрыгивавшие из грузовиков бойцы сразу же занимали оборону, перекрывая сектора, которые не простреливались с БТРов. Когда же к нему подошёл командир и снял шлем, Журавлёва ждал ещё один сюрприз:

– Здорово, лейтенант! Или, как вижу, можно поздравить – уже майор? Узнал?

– Не может быть! – и, повернувшись к подошедшему заместителю и омоновцам, радостно добавил: – Живём мужики! Это Андрей, он нас в девяносто девятом из самого пекла в Дагестане вытащил.

– Заранее отвечаю, – засмеялся Северин. – Тоже майор. Петра, – Андрей показал на одного из своих рядом с головным БТРом, – думаю, помнишь. Он тебе все, как встретимся, обещал за ту осыпь, с которой ты его вытянул, бочку коньяка. Так что не забудь и тряси при случае. Остальные тоже живы – правда, кто где.

Долгой беседы не получилось – летом светает очень быстро. Когда люди окончательно проснутся, патрули уже должны быть по всему району. И весь день Алексей не переставал удивляться своим старым-новым знакомым: одни и те же парни могли терпеливо, внимательно, с искренним сочувствием помогать людям, деликатно останавливать истерики даже у взрослых мужиков… а через час бить прикладами и невозмутимо вешать мародёров. Вечером, когда их заменила «ночная смена», и «дневные» отправились на отдых, разговор продолжился. Андрей рассказал всё почти без утайки – скоро узнают и остальные, а ему сейчас лучше, если в паре будет человек знающий. Дослушав, Алексей Журавлёв какое-то время молчал, а потом, задумчиво глядя в темноту городских кварталов, начал рассуждать вслух.

– Нет, с тем, что людей надо из города вывозить – не спорю. Как говориться, ежу понятно. Тем более, если, говоришь, электричество не восстановить, – он махнул рукой за спину, где трепетал единственный огонёк в ночи: до катастрофы в старой четырёхэтажной хрущёвке располагался один из «подшефных» детских домов, и потому здесь имелся и дизель, и всё положенное по нормам гражданской обороны. Сейчас, когда детей вывезли, территорию приюта превратили в нечто среднее между опорной базой армейских патрулей и больницей. – Да и вонять скоро будет, хотя «двухсотых» здесь, конечно, почти нет – это тебе не новостройки на севере или в районе «Свияги». Но вот насчёт того, что скоро бандюки делёжку начнут… не верю. Кишка у них тонка.

– Как хочешь, – пожал плечами Андрей, – только я ведь не из головы беру, в прошлой жизни меня подобные случаи заставляли изучать во всех деталях. Даже отдельный курс в училище был – «История потерянных колоний».

Через неделю, когда им попались первые мародёры, называвшие себя «представителями законной власти» и кричавшие во весь голос, что они из милиции временного губернатора, и потому «военные вмешиваться не имеют права», стало ясно, что Северин был прав. Прикрываясь по-первости именами нескольких выживших (и вообразивших себя новыми начальниками) дураков из прежней администрации, часть МВД-шных генералов объединились с самыми влиятельным из криминальных авторитетов и объявили, что «в сложных условиях готовы взять бразды правления в свои руки, дабы избежать воцарения на территории области кровавой военной диктатуры». После чего, пользуясь городскими и личными арсеналами, стали набирать армию, вербуя пушечное мясо обещаниями «шиковой жизни». Вслед за ними раскололась и милиция: многие сохранили верность присяге, но нашлось немало и тех, кто увидел способ спрятать старые грехи и получить новые возможности.