Дети иного мира

— Это всё потому, что сегодня тринадцатое число, — со знанием дела прокомментировала Женя и положила журнал на тумбочку в стопку уже прочитанных. — Несчастливая дата.

— Это пятница тринадцатое несчастливая, а сегодня воскресенье, — буркнула Наташа.

Впрочем, молодой чернявый парень из службы сервиса постучал в дверь номера всего через несколько минут. Быстро поставил стремянку, вкрутил новую лампочку и тут же деликатно, не дожидаясь благодарностей, ушёл.

Наташа немедленно ринулась обратно в ванную. Подруги даже не опоздали на завтрак… Хотя для этого Наташе из макияжа пришлось ограничиться лишь блеском на губах. Всё равно начало занятий девушка просидела как на иголках, нервное состояние никак не хотело уходить. «А всё лампочка дурацкая», — винила Наташа. Но постепенно успокоилась, включилась в обсуждение… Точно в рассчитанный момент, незадолго до обеда прозвучал вопрос:

— Андрей Иннокентьевич, вы тут позавчера упоминали про синтез клатратов. А можно вопрос.

— Конечно, — кивнул академик.

Лоскутов мировую известность получил именно за работы в области супрамолекулярной химии. Сейчас тоже продолжал заниматься исследованиями в области перспективных клатратов. Наташа долго выбирала, как завязать важный для неё разговор и сейчас завела разговор именно про них. Слово за слово, уточнения за пояснением… Вскоре завязалась полноценная научная дискуссия. Академик и студентка так увлеклись, рисуя на доске графики и формулы, что даже не заметили позвавший на обед звонок. Лишь когда аудитория полностью опустела, Лоскутов с грустью оторвался от доски. Забрал у девушки из рук маркер. Которым она писала, и положил на стол.

— Жалко, Наташенька, вы не в Москве учитесь. Я бы с удовольствием пригласил вас в свою лабораторию. У вас очень интересный, свежий взгляд на некоторые вещи. Совсем не уверен, что ваша идея сработает… Но вот честное слово, как вернусь — проверю обязательно.

Девушка густо покраснела от смущения, так что академик добродушно рассмеялся.

— Стесняетесь это хорошо. Главное не зазнавайтесь. Закончите учиться и по-прежнему будете так же необычно мыслить, милости прошу вас в мою лабораторию. А пока, — он посмотрел на часы на стене, — пойдёмте-ка, барышня, перекусим.

Наташа покраснела ещё сильнее. Не просто похвала, а без пяти минут приглашение работать с самим Андреем Иннокентьевичем! С трудом уняв зашкаливший пульс, девушка отправилась вслед за своим кумиром. На пороге столовой сердце вновь зашлось в бешеном приступе. Свободный столик был всего один, значит, и обедать они будут вместе. А возможно и дальше, в свободные часы, тоже получится продолжить дискуссию. Она, конечно, примерно на такой вариант и рассчитывала… Вот только до последнего момента не верила, что всё сработает, как задумано.

Они как раз заканчивали второе блюдо, говорили, естественно, не о химии — не за обедом же? Девушка всё равно млела от восторга, что такой именитый учёный общается с ней как с равной.

Свет пропал внезапно. Окна словно мгновенно залили чёрной краской. Люстры под потолком и на стенах не включились. Здание столовой задрожало. Тут же рядом что-то упало, кто-то закричал от боли, другие начали ругаться. Наташа неподвижно застыла на стуле в остром приступе клаустрофобии. Ей показалось, что она задыхается. Едва свет за окном вернулся, до этого замершие люди загомонили, зашумели. Наташа тут же зашарила взглядом по столовой. Вроде бы ничего страшного не произошло — если не считать четверых парней за соседним столиком, которых порезало осколками от упавшего со стены светильника. Но к ним уже на помощь подбежали две девушки-официантки. Вдобавок рядом суетился один из приглашённых в «Прометей» профессоров: Женя как раз училась в секции у этого невысокого, кудрявого сухопарого светила российской нейрохирургии. За раненых можно было точно не беспокоиться. И всё равно что-то было неправильно…

Пока Наташа, по-прежнему сидя на стуле, пыталась сообразить в чём дело, одни из обедавших в панике уже выбрались на улицу и побежали к своим домикам, другие громко ругались и требовали руководство. Третьи — в том числе и профессор Лоскутов — как ни в чем не бывало остались доедать. Хаос длился несколько минут. Потом в зал со стороны кухни вошёл кто-то из администрации. К нему немедленно подбежал парень и заорал:

— Что здесь происходит?! Я буду жаловаться! Как только заработает сотовый…

Девушка непроизвольно поморщилась. Казимир, наверное, был чуть ли не единственным из «золотых мальчиков», чьё имя она запомнила — потому что он вызвал стойкую неприязнь. Смазлив, но как-то по-женски. Постоянно хвастался отцовскими деньгами и тем, что он прогрессивен по-европейски, настоящий бисексуал — даже сегодня джинсы надел женские. И при этом с первого дня ухлёстывал за Женей. Раз даже попытался напоить и затащить в постель — за что получил от Наташи хороший удар в ухо. Ставить ему фонарь под глаз девушка постеснялась.