— Никаких внутренних травм или глубоких шрамов. Все косметические следы и мелкие травмы поддаются простой медикаментозной терапии. Фармацевтика завтрашних творит чудеса.
Наташа не удержалась и улыбнулась краешком рта: вспомнила рассказ Жени, как та по ночам зубрила списки новых лекарств, а потом украдкой зевала на работе. Но споткнувшись об осуждающий взгляд врача, виновато посмотрела и старательно изобразила внимание.
— Так вот, повторюсь. Физически пациентка почти здорова. Месяц — два, и никаких следов пребывания в плену не останется. Однако из памяти несколько месяцев жизни просто так не вычеркнуть.
Врач пошевелил мышкой, отключил трансляцию и повернул монитор обратно к себе.
— Специалист из Корпуса психологов дал прогноз. Если пустить выздоровление на самотёк, пациентка вскоре окончательно замкнётся в себе, потом перестанет реагировать на внешние раздражители. Впадёт в катонию. Это психопатологический синдром, включающий в себя двигательные расстройства и ряд других нарушений. Есть и другой… Вариант. Под воздействием специальных препаратов она выговорится обо всём, что её гнетёт, а потом… Эти же лекарства помогут не то чтобы совсем забыть, но воспоминания поблекнут и сотрутся. Примерно как от давно прочитанной книги или фильма.
Наташа переглянулась с Женей и уточнила.
— То есть мы нужны в качестве слушателей?
— Да. Если выдержите. Говорить пациентка будет только с теми, кому доверяет. То есть с вами. Добиваться же нужной степени доверия кому-то из врачей — нет времени. До начала распада личности остались даже не недели, а дни. И тогда лечить будет намного сложнее.
Подруги ещё раз переглянулись, обменялись кивками. Женя ответила за обеих:
— Мы согласны.
Разговор врач предложил вести в больничном парке. Приятная атмосфера, свежий воздух, есть где походить. И никто даже случайно не помешает. Через полчаса все трое неторопливо вышагивали по свежебетонированной дорожке. Поначалу Дина хмуро молчала, опустив взгляд в землю. Словно боялась лишний раз посмотреть на остальных. Иногда ненадолго замирала, сжимая ткань больничной пижамы. Но постепенно лекарства начали действовать. Походка стала легче, непринуждённее, лицо расслабилось. Дина подняла взгляд.
— Девочки, привет. Давно не виделись.
— С самого «Прометея», — осторожно поддакнула Наташа.
— Не, мы потом ещё на расчистку ездили, помните? А потом мы с Казимиром махнули, а вы остались.
Женя кивнула, боясь спугнуть больную. Но Дину уже тянуло говорить, не останавливаясь.
— Мы когда приехали, там первые несколько дней неразбериха была. А потом этот знакомый, на которого Казимир надеялся, нас всех Графу продал. Меня только себе оставил. Но вы не подумайте, у него, наверное, выбора не было. И вообще, он хороший был. Только иногда перед сексом ремнём меня порол, его это заводило. Но так хороший был.
Наташа непроизвольно сжала кулак. Это что же такого случилось с Диной потом, что человек, который её «всего лишь» бил и насиловал — хороший?
— Жалко, он меня потом в карты проиграл. Но следующий хозяин тоже ничего попался, только слишком любил анальный секс, поначалу болело. Не, не подумайте, привыкаешь быстро…
Пока шёл рассказ, Наташа еле сдерживалась. Первый раз в жизни хотелось своими руками убивать негодяев, которые позволяли себе такое. Не раздумывая, без суда. Женя, наоборот, не показывала даже тени негативных эмоций. Наоборот — всё время шутила, поддакивала на те моменты из жизни на левом берегу, которые Дине казались забавными… и за которые Графа и его подручных хотелось повесить несколько раз. И лишь когда больная вернулась в палату и, как радостно сообщил врач, первый раз смогла заснуть без снотворного, Женю прорвало. Она села на первый попавшийся стул и заревела.
— Сволочи, какие они сволочи. Как они могли так…
Наташа попыталась было её успокоить.
— Женя, ну не надо. Ты же не должна это слушать, хочешь, в следующий раз я приеду одна.
Женя мгновенно прекратила истерику, посмотрела на подругу красными, опухшими от слёз глазами и негромко ответила.
— Это ты, если хочешь, можешь не приходить. А я — обязана. Я врач, а Дина сейчас мой пациент.