Дети иного мира

– Физически пациентка весьма в неплохом состоянии. Особенно если вспомнить, откуда она к нам попала, – Женя вздрогнула, зябко повела плечами и непроизвольно пододвинулась поближе к подруге. – Никаких внутренних травм или глубоких шрамов. Все косметические следы и мелкие травмы поддаются простой медикаментозной терапии. Фармацевтика завтрашних творит чудеса.

Наташа не удержалась и улыбнулась краешком рта: вспомнила рассказ Жени, как та по ночам зубрила списки новых лекарств, а потом украдкой зевала на работе. Но споткнувшись об осуждающий взгляд врача, виновато посмотрела и старательно изобразила внимание.

– Так вот, повторюсь. Физически пациентка почти здорова. Месяц – два, и никаких следов пребывания в плену не останется. Однако из памяти несколько месяцев жизни просто так не вычеркнуть, – Врач пошевелил мышкой, отключил трансляцию и повернул монитор обратно к себе. – Специалист из Корпуса психологов дал прогноз. Если пустить выздоровление на самотёк, пациентка вскоре окончательно замкнётся в себе, потом перестанет реагировать на внешние раздражители. Впадёт в катонию. Это психопатологический синдром, включающий в себя двигательные расстройства и ряд других нарушений. Есть и другой… вариант. Под воздействием специальных препаратов она выговорится обо всём, что её гнетёт, а потом… Эти же лекарства помогут не то чтобы совсем забыть, но воспоминания поблёкнут и сотрутся. Примерно как от давно прочитанной книги или фильма.

Наташа переглянулась с Женей и уточнила.

– То есть мы нужны в качестве слушателей?

– Да. Если выдержите. Говорить пациентка будет только с теми, кому доверяет. То есть с вами. Добиваться же нужной степени доверия кому-то из врачей – нет времени. До начала распада личности остались даже не недели, а дни. И тогда лечить будет намного сложнее.

Подруги ещё раз переглянулись, обменялись кивками. Женя ответила за обеих:

– Мы согласны.

Разговор врач предложил вести в больничном парке. Приятная атмосфера, свежий воздух, есть где походить. И никто даже случайно не помешает. Через полчаса все трое неторопливо вышагивали по свежебетонированной дорожке. Поначалу Дина хмуро молчала, опустив взгляд в землю. Словно боялась лишний раз посмотреть на остальных. Иногда ненадолго замирала, сжимая ткань больничной пижамы. Но постепенно лекарства начали действовать. Походка стала легче, непринуждённее, лицо расслабилось. Дина подняла взгляд.

– Девочки, привет. Давно не виделись.

– С самого «Прометея», – осторожно поддакнула Наташа.

– Не, мы потом ещё на расчистку ездили, помните? А потом мы с Казимиром махнули, а вы остались.

Женя кивнула, боясь спугнуть больную. Но Дину уже тянуло говорить, не останавливаясь.

– Мы когда приехали, там первые несколько дней неразбериха была. А потом этот знакомый, на которого Казимир надеялся, нас всех Графу продал. Меня только себе оставил. Но вы не подумайте, у него, наверное, выбора не было. И вообще, он хороший был. Только иногда перед сексом ремнём меня порол, его это заводило. Но так хороший был.

Наташа непроизвольно сжала кулак. Это что же такого случилось с Диной потом, если человек, который её «всего лишь» бил и насиловал – хороший?

– Жалко, он меня потом в карты проиграл. Но следующий хозяин тоже ничего попался, только слишком любил анальный секс, поначалу болело. Не, не подумайте, привыкаешь быстро…

Пока шёл рассказ, Наташа еле сдерживалась. Первый раз в жизни хотелось своими руками убивать негодяев, которые позволяли себе такое. Не раздумывая, без суда. Женя, наоборот, не показывала даже тени негативных эмоций. Наоборот – всё время шутила, поддакивала на те моменты из жизни на левом берегу, которые Дине казались забавными… И за которые Графа и его подручных хотелось повесить несколько раз. И лишь когда больная вернулась в палату и как радостно сообщил врач, первый раз смогла заснуть без снотворного, Женю прорвало. Она села на первый попавшийся стул и заревела.

– Сволочи, какие они сволочи. Как они могли так…

Наташа попыталась было её успокоить.

– Женя, ну не надо. Ты же не должна это слушать, хочешь, в следующий раз я приеду одна.

Женя мгновенно прекратила истерику, посмотрела на подругу красными, опухшими от слёз глазами и негромко ответила.

– Это ты, если хочешь, можешь не приходить. А я – обязана. Я врач, а Дина сейчас мой пациент.