Дети Ирия. Ладомира

Увидел это Семаргл, опечалился и заплакал. Потому что люди посеяли отборное зерно, а боги готовили тогда землю к хорошему урожаю. Но недосмотрел Семаргл за посевами и потому пребывал в глубокой печали.

Услышали плач Семаргла берегини, подбежали к нему и стали утешать. И сказали ему берегини, чтобы он больше не плакал, потому что они тоже ухаживали за этой пашней, и поэтому не бросят они Семаргла в беде.

И послали тогда берегини тёплый туман, и стали они кружить над полем с приговорами. И тогда те ростки, которые помяли олени, начали распрямляться и вверх вновь вытягиваться. И выглядело вскоре поле уже так, как если бы олени посевы и не топтали на нём.

* * *

…Ладомира шла по лесной тропинке. Стараясь отвлечься от мыслей о Лесьяре, она опять затянула песню. Но красавец охотник не намеревался покидать её мыслей. Неожиданно девушка вспомнила, как Лесьяр спас всем известную в округе ведьму Сияну. Как-то раз по ранней весне Сияна отправилась в лес за кореньями, забрела вглубь леса и нежданно-негаданно провалилась в прошлогоднюю медвежью ловушку. Чудом она не упала на острые деревянные колья. Однако сама без посторонней помощи выбраться из ямы не могла, лишь ободрала в кровь все руки. Два дня провела Сияна в западне, покуда не вызволил её оттуда Лесьяр. Принёс охотник измученную женщину к себе в хижину, обогрел, накормил, перевязал раны на руках. В благодарность за помощь и заботу Сияна вызвалась погадать охотнику на рунах, которые всегда носила с собой.

Однако Ладомира не знала, что бросила Сияна камешки с высеченными на них знаками и задумалась…

— Что ты видишь, Сияна? — сгорал от нетерпения охотник.

— Судьба твоя непроста… — загадочно ответила женщина. — Слыхала я, Вила тебя привечает… Правда ли?

Лесьяр рассмеялся, мотнул косматой русой головой.

— Было дело пару раз…Она хороша, когда облик девки примет… — признался охотник. — Не томи, говори, что руны предвещают…

Сияна закрыла глаза.

— Лучше бы я тебе не гадала…

Лесьяр напрягся.

— Ты видишь мою смерть?

Сияна кивнула.

— Но не сейчас, позже… Руны говорят, что ты обретёшь то, чего тайно желаешь. Но это и погубит тебя… Будь осторожен.

Глава 3

Зову Свет Рода Всевышнего, Силу Живильную Богов Родных

Наконец лес перед Ладомирой расступился, её взору открылась обширная поляна с возведённой на ней заставой. Заправлял здесь старший сын князя Радомира Калегаст.

Девушка приблизилась к распахнутым воротам, из которых выезжал конный разъезд. Один из конников узнал её:

— Здрава будь, Ладомира! — пожелал он. — Видал я, как брат твой Коршень мечом машет… Чай гостинцев ему принесла?!

Девушка кивнула в ответ. Всадники, пришпорив коней пятками, устремились по уезженной телегами дороге в направлении Альбы.

Тем временем Ладомира вошла на территорию заставы. На дозорных башнях блюли службу часовые. Всё у княжича было продумано до мелочей. Помимо того, что башни дозорные стояли круглые сутки, так ещё и схроны он приказал устроить в лесу вдоль тракта, ведущего к Велегошу. К тому же привлёк Калегаст на службу местных охотников. Те вроде и ремеслом своим занимались, да не забывали по сторонам оглядываться и сообщать княжичу о всех новостях и всех подозрительных случаях. За верную службу Калегаст награждал щедро. Любили за это княжича местные бодричи. Порой, когда неурожай случался, подкармливал Калегаст местных хуторян и те молили за него богиню Живу, бога Триглава и Ладу. Словом, вёл княжич политику дальновидную, соплеменников своих охранял, верой и правдой служил земле родной, отцу, семейству своему и Велегошу. Почитал Калегаст трёхликого Триглава, как бога войны, не забывал и его сыновей Руевита (семиликого) и Радегаста. Как заступил на заставу со своими дружинниками, тотчас приказал соорудить храм, где возносились хвалу богу отцу Триглаву и его сыновьям.

Ладомира беспрепятственно прошла мимо длинных домов, боле похожих на амбары, где жили воины, к ристалищу.

Подростки, начиная с тринадцати лет, призывались князем Радомиром к несению воинской повинности. Была она обязательной и почётной в течение трёх лет. Затем юноша определялся: вернуться в родной дом, жениться, обзавестись хозяйством, детишек народить, или посвятить жизнь свою сполна воинской службе.

Многие юные бодричи изъявляли остаться в дружине княжича Калегаста или воеводы Колота. Потому отбор был суров.

На ристалище новобранцы-подростки ворочили деревянными мечами, чтобы по-первости и неопытности не изувечить сотоварища. Спрятав левую руку под щит, безбородые юнцы, махали тренировочными клинками — удар, отбив… Ещё удар и снова отбив.

Чуть поодаль от юнцов сражались на настоящих мечах дружинники княжича. Дрались, как правило, до первой крови. Частенько за бранью наблюдали их сотоварищи и спорили на жбан медовухи или сурьи[20] на победителя. Хотя Калегаст пьянства не одобрял, порой разрешал своим воинам и новобранцам приложиться к жбану с терпким напитком.