Дети из камеры хранения

Когда они подходили к гавани, Кику стоял на палубе и смотрел на мол, тянувшийся вдоль противоположного берега. Неожиданно он сделал легкий взмах рукой, однако стоявший рядом Накакура его заметил.

— Что ты увидел? Кику выставил мизинец.

— Женщина? Кику кивнул.

— Красный зонтик?

Кику вновь махнул рукой, и Накакура тоже. Женщина на берегу смотрела на них в бинокль.

— Значит, твоя девчонка в Хакодатэ?

В этот момент к ним подошли Хаяси и Яманэ. Они тащили старые покрышки, которые вешают на борт, чтобы защитить корпус при причаливании.

— Там девушка Кику! Смотрит на нас! — сообщил им Накакура. — Давайте крикнем ее имя вместе, как можно громче. Пугнем ее немножко!

Все согласились.

— Из-за вас у нас будут неприятности, — сказал Кику, пытаясь остановить их, но было уже поздно.

Бодро размахивая руками, трое парней заорали во всю мощь своих легких:

— Датура!

Красный зонтик весело махнул им в ответ.

Кику написал записку:

Дорогая Анэмонэ!

На следующей неделе мы наконец выходим в первое плавание. Оно будет продолжаться девять дней. Я так волнуюсь, что не могу сдержаться. Порты захода — те самые, которые я называл тебе раньше. Никаких изменений.

Кончив писать. Кику поднял голову и словно впервые заметил проникающий в камеру солнечный свет. Он вскочил, подбежал к окну и увидел мир яркого света и глубоких теней.

— Лето! — крикнул Кику.

— Придурок, — буркнул развалившийся на полу Накакура.

Хаяси и Яманэ засмеялись:

— А ты не заметил? Уже несколько недель, как лето.

Почесав в затылке. Кику с силой пнул ногой стену.

— Чего это ты? — подозрительно спросил Яманэ. — Чему так радуешься?

— Ничему! Просто совсем забыл про лето. А я его так люблю!

Накакура перевернулся на бок и проговорил:

— Придурок! Лето в тюряге — сущий ад, парень. На окна посмотри: ничем не прикрыты. По ночам обливаешься потом да с москитами воюешь. Сущий ад.

Тут открылся глазок в двери:

— Куваяма, выходи! К тебе посетитель.

— Посетитель? — проворчал Накакура, вставая. — Проклятье! Да она к тебе почти каждую неделю приходит… Что ж, мисс Датура — лакомый кусочек, не так ли, Кику?

Кику застегнулся на все пуговицы и пошел к выходу.

— Кажется, твой брат, — сказал охранник.

— Хаси? — воскликнул Кику, резко остановившись.

Охранник кивнул:

— Точно. Я видел его фотки в журналах. Он что, певец?

— Не желаю его видеть! — решительно заявил Кику, поворачивая назад в камеру, но охранник схватил его за плечо.

— Это ненадолго. Кажется, он болен.

Когда Кику вошел в комнату для свиданий, никакого Хаси там не было, а была только крупная женщина с косыми глазами. Кику решил, что его по ошибке привели не в ту комнату, и уже повернул обратно, но женщина его остановила.

— Я…ЯиХаси…

Кику внезапно вспомнил, что видел ее рядом с Хаси по телевизору. Та самая, на которой он женился. Кику повернулся к ней, но садиться не стал.

— Хаси был здесь минуту назад, — сообщила женщина глубоким голосом. Сомкнула губы и потерла их друг об друга, чтобы размазать темно-красную помаду. Потом взглядом пригласила Кику сесть. — Я пыталась удержать его, но когда Хаси услышал, что ты спускаешься сюда, он убежал — сказал, что ему надо в туалет. Боится тебя видеть. — При каждом движении от нее исходил запах: смесь сигаретного дыма с духами.

Кику не произнес ни слова. Нива села, сложила руки под сумочкой и принялась метать взгляды то на потолок, то на дверь. Казалось, она рада тому, что между ними натянута ржавая сетка.

— Кто вы? — спросил Кику. Нива вздрогнула.

— Я жена Хаси, — ответила она спокойно и четко. До этой секунды она готова была заплакать, но произнесенные слова вернули ей присутствие духа. — Хаси измотан, — продолжала она. — Несколько недель назад он стал вести себя довольно странно. Он провел несколько месяцев на гастролях, но до последнего времени не было и намека на какие-то трудности, во всяком случае, пока он находился на сцене. Потом кое-кто из группы стал замечать, что после концерта он не в себе. Он перестал со всеми разговаривать. Такое впечатление, что он на пределе. Когда мы были на Кюсю, он вдруг решил съездить домой и вернулся с острова в гораздо лучшей форме. Но недавно снова начал жаловаться на бессонницу и принимать снотворное — гораздо больше, чем раньше. Врач считает, что он должен отдохнуть и пройти обследование. Я предложила отменить несколько оставшихся концертов и куда-нибудь поехать, но ему это неинтересно. Он хочет, чтобы мы продолжили гастроли. Говорит, что только концерты поддерживают в нем жизнь. Это правда: на сцене он прежний Хаси, а все остальное время запирается в комнате и разговаривает там сам с собой. Когда я однажды вошла, чтобы поговорить с ним, мне показалось, что он меня даже не заметил. А в последние дни заклеил окна черной бумагой, чтобы в комнате было темно.

— Что он там делает? — спросил Кику.