Дети из камеры хранения

Три дня назад в телевизионной передаче показали интервью с одной писательницей. Биография этой женщины семидесяти одного года была необычной: в юности она страдала клептоманией и четыре раза сидела за воровство в тюрьме. На автобиографическом материале написала повесть «Яблоко и кипяток». Книга хорошо продавалась и даже получила литературную премию. Ведущий передачи спросил о том, что послужило поводом для написания книги. Старая писательница ответила, что никакого особого повода не было. «В юные годы я любила, но потом как-то незаметно все мои интересы сосредоточились на воровстве. В моем возрасте желания заниматься воровством больше не возникает. А что я еще умею? Наверное, поэтому и взялась за перо. Я знаю сотни несчастных женщин, которые не способны выразить себя ничем, кроме преступления. Одна женщина зарезала мужа; после его убийства ее вырвало от ужаса. Чтобы избавиться от этого запаха, она разбрызгала по комнате целый флакон духов. Духи „Ночной полет“, именно эти. Другая женщина работала в банке и украла для своего любовника сто миллионов йен. Из всей суммы она потратила на себя всего триста пятьдесят йен: у нее неожиданно начались месячные, ей пришлось купить прокладки. Еще одна женщина выбросила своего ребенка, осыпав его лепестками бугенвилии. Она говорила, что бугенвилия была самым дорогим цветком в магазине. У женщин-преступниц свои горести и радости. Поэтому я и взялась за работу…»

Лепестки бугенвилии. Те самые высохшие лепестки, которые бережно хранил Хаси. В тот момент Хаси побледнел как полотно. Он выплюнул омлет, который жевал. «Какой кошмар, Кику, это ужасно!» С этими словами Хаси вытащил из ящика стола засушенный лепесток, отыскал в энциклопедии статью о бугенвилии, сравнил цвет и форму с картинкой. Хаси дрожал и бормотал: «Что же делать, что же делать? Кику, эта писательница знает женщину, которая меня выбросила! Что мне делать?» На следующий день он купил ее книгу и прочитал от корки до корки. Ни слова о бугенвилии. Хаси спросил у Кику совета. Ту передачу они смотрели вдвоем. Ни Куваяма, ни Кадзуё не знали о происхождении лепестков Хаси. Кику ничего не мог сказать. Когда он видел Хаси, потерявшего покой, такого жалкого и растерянного, в нем стала расти злость. Почему именно сейчас Хаси должен был узнать эту историю?

Хаси занял у Кику денег. Кику спросил его, что он будет делать, если встретит бросившую его женщину. Хаси помотал головой — не знаю. «Если бы можно было просто ее увидеть. Я не хочу с ней встречаться. Когда думаешь об этом, встреча пугает. Я хотел бы издалека, так, чтобы она не заметила, посмотреть, как она говорит, как ходит».

Открытка пришла от Хаси всего один раз. На ней было написано: «У меня все в порядке». Почтовый штемпель — Токио. Без обратного адреса. Кадзуё нюхала открытку, подносила к свету. Они уже подали заявление на розыск. Несколько раз в газетных объявлениях, в колонке розыска ушедших из дома, мелькало имя Хаси, но найти его следы не удавалось. Кику взял в руки открытку Хаси, и его охватило причудливое желание. Ему захотелось уехать далеко-далеко и тоже отправить кому-нибудь открытку. Он старался по возможности не думать о Хаси и все равно никак не мог сосредоточиться на тренировках. Дело было не только в Хаси. Кику не понимал причины, но неожиданно все вокруг ему опротивело. Природа острова, блеск моря, запах сушеной рыбы, канны, холм, лай и повадки собак, прыжки с шестом — от всего этого его тошнило. «Мне все надоело», — решил он. Особенно раздражал теплый ветер, который дул на спортивную площадку с моря.

ГЛАВА 7

В синкансэне Кику читал книжку. Прошло полгода, как Хаси ушел из дома, и летом Кадзуё наконец-то решила отправиться в Токио на поиски. Кику поехал вместе с ней. Кадзуё со слезами на глазах жевала в поезде бэнто, купленный на станции, а Кику хотелось петь. За окном все такое новое! Ему казалось, что они приедут в Токио, а на платформе их с улыбкой встретит Хаси. Быть может, на него повлияла книжка старой писательницы «Яблоко и кипяток».