Дети капитана Гранина. Нерпа моя глупая

– Алла Валерьевна, можно вас на минуточку? Я по поводу последнего отчета. – Последнюю фразу он сказал нарочито громко для выходящих коллег.

– Да будет вам! – Алла посмотрела на Геннадия Ивановича тяжелым взглядом. – Какие еще отчеты?

– Да нет, я… ты куда пропала? Не видно совсем… – Инженер перешел на тревожный шепот.

– Плохо смотрите, вот и не видите. – Алла почти грубила.

– Ты что, обиделась? Хоть объясни, может, что-нибудь не так? Ладно, говори…

– Геннадий Иванович, мне домой надо. Извините.

Результатом этого Аллиного театра стали огромная коробка конфет «Ассорти», немецкие тонкие колготки и флакончик польских духов «Пани Валевска». Сверток с этими чудесами Алла нашла у себя в ящике стола. Поскольку ее поведение изменилось мало, Геннадий Иванович тайком ее провожал, встречал у сберкассы, вымаливая еще одну встречу наедине. Ему очень хотелось доказать, что он еще герой хоть куда. Встреча была подарена, и Алла, проштудировав у своей подружки, медсестры местной поликлиники, всякую эротическую литературу, показала мастер-класс. Домик у плотины главный инженер покидал абсолютно потрясенным и, как ему казалось, влюбленным по уши.

Тайна скоро перестала быть тайной. Дома мать Аллы устраивала скандалы, Марина пыталась поговорить с мужем – подперев руками крутые бока, она внятно произносила:

– Добро бы девка была хорошая, а то ведь – лярва!

Дальше этих слов Марина не шла, поскольку эмоции переполняли ее. Алла же была спокойна, она нежилась в лучах сомнительной славы, как кошка на полуденном солнце. А через некоторое время она пришла в кабинет к главному инженеру и показала результаты УЗИ. От чего Геннадий Иванович вспотел так, что сквозь его белую рубашку явственно проступила голубоватая майка.

– Ты что, серьезно… как это?!

– Как обычно бывает… Ген, ты не волнуйся, если хочешь, я Марине сама скажу…

– Что скажешь?

– Ну что рожать буду, что ты уходишь от нее…

– Ты дурочка, да? Ты понимаешь, что говоришь? У меня дети, ты что, не знала это?

Именно в этот момент Алла поняла, что в ее расчеты вкралась какая-то серьезная ошибка. Но она была сильной девушкой. Алла рассказала все матери, встала на учет в женскую консультацию и составила длинный список того, что ей можно есть, а что – нельзя. Прогулки вечером по часу стали ее обязательным ежедневным ритуалом. Она выкинула из головы Геннадия Ивановича, как другая выкидывает из головы трамвайного хама, наступившего на ногу. Заплакала Алла лишь однажды – ей очень хотелось купить белую немецкую коляску, но не хватило денег. «Рожу, чуть-чуть дома посижу и поступлю в институт. Деньги надо будет зарабатывать». Как она решила, так и сделала. До года Алла нянчила сына, потом упросила мать перейти на полставки, а сама уехала в Москву. Там сняла однокомнатную квартиру, поступила на вечерний факультет финансового института и устроилась работать в отдел труда и заработной платы швейного комбината с «непрофильным» наименованием «Стратосфера». Цели Алла сформулировала четко – заработать деньги, чтобы поставить на ноги сына. Все остальное казалось ей теперь несущественным.