Дети капитана Гранта

Им предстояла ещё нелёгкая задача — странствовать по этой дикой и враждебной стране в поисках какого-нибудь европейского поселения. Но радость избавления от Каи-Куму заставляла видеть будущее в розовом свете. Путешественникам казалось, что новозеландские дикари больше им не опасны.

Майор прямо заявил, что он презирает маорийцев, и не скупился на бранные слова для определения их душевных свойств, нравов и обычаев. Впервые за всё время их знакомства Паганель полностью соглашался с майором и в меру своих сил и способностей помогал ему ругать дикарей.

Оставшиеся часы до наступления темноты были посвящены обсуждению планов бегства. К счастью, Паганелю удалось сохранить карту Новой Зеландии.

После долгого обсуждения решено было идти на восток, по направлению к бухте Пленти. Дорога проходила через неисследованные области, и беглецы надеялись, что они окажутся необитаемыми. Они уже привыкли справляться с любыми природными препятствиями и опасались только новой встречи с маорийцами. Направление на восток как будто гарантировало их от этого, а на побережье океана находились европейские колонии.

От озера Таупо до бухты Пленти расстояние не превышает ста миль. Это составляло десять дневных переходов, по десять миль каждый. Дорога была нелёгкой, но смелых путешественников это не останавливало. Они решили добраться до европейских посёлков на восточном берегу и там выжидать удобного случая переправиться в Окленд, который по-прежнему оставался целью их путешествия.

Приняв этот план и обсудив его во всех подробностях, беглецы снова стали следить за поведением туземцев. Но ни один дикарь не осмелился показаться вблизи дважды заклятой горы. Дорога была свободна!

В девять часов вечера, в беспросветной тьме, Гленарван подал сигнал к отправлению. Захватив с собой оружие и съестные припасы с могилы Кара-Тете, десять европейцев осторожно и бесшумно начали спускаться по склонам Маунганаму.

Джон Мангльс и Вильсон шли в авангарде, настороженно прислушиваясь к каждому шороху и шаря глазами в темноте. Если бы оказалось, что маорийцы только для виду сняли осаду с горы, их караулы должны были находиться где-нибудь поблизости. Несмотря на шутки и насмешки Паганеля, Гленарван всё-таки допускал такую возможность и внутренне дрожал во всё время перехода по гребню соединительного хребта. Он понимал, что жизнь его спутников и его собственная поставлены на карту.

Однако ему и в голову не приходила мысль об отступлении. Джон Мангльс ещё меньше думал об этом. Молодой капитан, шествовавший впереди, указывал всем дорогу по острому гребню; он инстинктивно обходил опасные места в полнейшей темноте, замирая в настороженном внимании, когда какой-нибудь камешек вырывался у него из-под ног и с шумом скатывался в пропасть. Если дикари сидели в засаде, этот шум падающего камня должен был разбудить их подозрительность, и тогда путешественники очутились бы поя перекрёстным обстрелом.

Скользя, как змеи, по крутому склону хребта, беглецы, естественно, не могли быстро продвигаться вперёд. Достигнув самой низкой точки склона, они очутились едва в двадцати шагах от того места, где ещё накануне помещался лагерь туземцев. Отсюда хребет снова поднимался круто вверх и на протяжении последней четверти мили был покрыт густым лесом.

Путешественники благополучно миновали низменную часть и молча начали восхождение. Роща ещё не была видна, но они знали, что приближаются к ней. Покровительство табу не распространялось уже на эти места, поэтому следовало опасаться уже не одних ружейных выстрелов, но и рукопашной стычки с дикарями. До рощи оставалось не больше двухсот шагов, как вдруг Джон Мангльс остановился и даже попятился назад. Ему послышался какой-то подозрительный шум. Путешественники замерли на месте.

Молодой капитан стоял неподвижно так долго, что тревога овладела сердцами всех его спутников. Трудно передать словами, какое волнение они переживали. Все с ужасом думали о том, что, быть может, придётся вернуться на вершину Маунганаму.

Но, убедившись, что шум не повторяется, Джон Мангльс снова осторожно двинулся вперёд. Пройдя сотню шагов, он увидел впереди смутно вырисовывающиеся контуры деревьев. Ещё через несколько минут беглецы очутились под покровом густого леса.

Глава шестнадцатая Между двух огней

Ночь покровительствовала бегству. Нужно было воспользоваться темнотой, чтобы подальше отойти от опасных берегов озера Таупо. Паганель стал во главе маленького отряда, и его поразительное чутьё географа с особенной яркостью проявилось во время этих ночных блужданий по незнакомой дикой местности. Он с непостижимой уверенностью ориентировался в непроницаемой мгле и вёл своих спутников по выбранному направлению, не уклоняясь ни на шаг в сторону. Правда, в этом учёному помотала никталопия; его кошачьи глаза видели во тьме почти так же хорошо, как и днём.