Дети капитана Гранта(изд.1955)

— Дорогой сэр, поверьте мне, недоверие здесь лучше доверия. Неизвестно, в каких отношениях состоят в данное время маори с англичанами: подавлено ли восстание или оно одержало верх. Быть может, мы попали сюда в разгар войны. А если отложить в сторону скромность, надо признать, что люди, подобные нам, явились бы для туземцев неплохой добычей, и мне совсем не улыбается отведать, помимо своей воли, новозеландское гостеприимство. Поэтому я нахожу благоразумным держаться подальше от этого поселения, обойти его и стараться избежать встречи с туземцами. Вот когда мы доберемся до Дрюри, другое дело: там наши мужественные спутницы смогут вволю отдохнуть от утомительного пути.

Мнение географа восторжествовало. Элен предпочла провести еще одну ночь под открытым небом, чем подвергать опасности своих товарищей. Ни она, ни Мэри Грант не попросили сделать остановки и снова зашагали вдоль берега реки.

Через два часа от гор стали надвигаться вечерние тени. Склонившееся к горизонту солнце вдруг пробилось из-за туч, и лучи его озарили красным светом далекие вершины восточных гор. Это было как бы его кратким прощальным приветом нашим путешественникам.

Все ускорили шаг, ибо знали, как коротки сумерки под этой широтой и как быстро здесь наступает ночь. Надо было непременно добраться до слияния рек, прежде чем сгустится мрак. Но как раз в это время все кругом заволокло густым туманом, и держаться верного направления стало очень трудно.

К счастью, слух заменил бесполезные в данном случае глаза. Вскоре усилившийся рокот воды оповестил о том, что обе реки где-то невдалеке сливаются. В восемь часов вечера маленький отряд достиг наконец того места, где Вайпа с ревом вливается в русло Вайкато.

— Это Вайкато, — воскликнул Паганель, — и дорога в Окленд идет по ее правому берегу!

— Реку мы увидим завтра, а теперь давайте устраиваться на ночлег, — заявил майор. — Мне кажется, что эта более густая тень — тень рощицы, которая выросла там как будто нарочно, чтобы приютить нас. Будем ужинать, а затем спать.

— Будем ужинать, — сказал Паганель, — но только всухомятку: сухарями и сухим мясом, не разводя огня. Мы явились сюда инкогнито, постараемся так же и уйти отсюда, благо из-за тумана нас не видно.

Вблизи действительно оказалась рощица. Добравшись до нее, путники, помня указания географа, бесшумно поужинали всухомятку и вскоре, утомленные переходом в пятнадцать миль, погрузились в глубокий сон.

Глава X Национальная река

На следующее утро, на рассвете, довольно плотный туман тяжело стелился над водами реки. Часть паров, насыщавших воздух, сгустилась под действием ночной прохлады и покрыла густым облаком поверхность вод. Однако лучи солнца вскоре проникли сквозь эти клубящиеся массы, и туман растаял под взором сияющего светила. Очистились затуманенные берега, и Вайкато предстала во всей своей утренней красе.

Узкая длинная коса, поросшая кустарником, заканчивалась острым мысом у слияния двух рек. Более бурная Вайпа мчалась на протяжении четверти мили, не сливаясь с Вайкато. Но могучая, спокойная река все же брала верх над бурливой рекой, поглощала ее и мирно увлекала к Тихому океану.

Когда туман рассеялся, показалась пирога, поднимавшаяся вверх по течению Вайкато. Это была лодка в семьдесят футов длины, пять футов ширины и три фута глубины, целиком выдолбленная из местной ели кахикатеа и напоминающая венецианскую гондолу своим приподнятым носом. Дно ее было устлано сухим папоротником. Пирога быстро неслась на восьми веслах; на корме сидел человек, управлявший кормовым веслом. Это был туземец высокого роста, лет сорока пяти, широкогрудый, мускулистый, с сильными руками и ногами. Выпуклый лоб, изборожденный глубокими морщинами, свирепый взгляд, мрачное выражение лица придавали ему грозный вид.

То был один из виднейших вождей маори. Это видно было по искусной татуировке его лица и тела. От ноздрей его орлиного носа шли спиралью две черные линии; обведя его желтые глаза, они соединялись на лбу, а затем терялись в пышных волосах. Вокруг рта с блестящими зубами, а также по подбородку тянулись разноцветные линии, изящными завитками спускавшиеся на могучую грудь маорийца.

Эта татуировка — моко — новозеландцев является знаком отличия. Такой почетной росписи достоин только тот, кто отличился в нескольких сражениях, причем рабы и люди низшего класса вообще не могут иметь притязаний на моко. Знаменитые вожди узнаются по законченности, по точности и по характеру рисунка; на их телах часто изображаются животные. Некоторые из туземных вождей до пяти раз подвергают себя мучительной процедуре моко. Чем более знаменит в Новой Зеландии человек, тем более он раскрашен.

Надо еще прибавить, что татуировка маори, кроме внушаемого ею почтения, несомненно и полезна: она утолщает кожу и делает ее менее чувствительной как к перемене погоды, так и к беспрестанным укусам москитов.