Дети капитана Гранта(изд.1955)

Гроза, правда, уже начинала стихать, но благодаря ей в воздухе образовалось значительное количество паров, и они находились в бурном движении. К югу от омбу образовался колоссальный смерч, как бы конус из тумана, вершина которого была внизу, а основание — наверху; он соединял грозовые тучи с бушевавшими водами. Вскоре смерч стал приближаться, крутясь с невероятной быстротой. Он притягивал к себе своим вращательным движением все ближайшие воздушные течения. Через несколько минут гигантский смерч налетел на омбу и охватил его со всех сторон. Дерево задрожало до самых корней.

Гленарвану показалось, что кайманы набросились на омбу и вырывают его из земли своими мощными челюстями. Путешественники ухватились друг за друга: они почувствовали, что могучее дерево уступает натиску и опрокидывается. Еще миг — и пылающие ветви с пронзительным шипеньем погрузились в бурные воды. А смерч уже прошел и помчал дальше свою разрушительную силу, как бы выкачивая за собой воду озера до дна.

Рухнувшее омбу, гонимое ветром, понеслось по течению. Кайманы обратились в бегство; лишь один из них полз по вывороченным корням и с разинутой пастью подбирался к людям. Мюльреди отломил горевшую с конца ветку и так хватил ею хищника, что сломал ему спину.

Кайман упал в воду и, ударяя со страшной силой по ней хвостом, исчез в бурном потоке.

Гленарван и его спутники, спасенные от этих прожорливых пресмыкающихся, перебрались на подветренную сторону дерева. Омбу плыло среди ночного мрака, и языки охватившего его пламени, раздуваемые ураганом, выгибались, как огненные паруса.

Глава XXVI Атлантический океан

Уже целых два часа неслось омбу по огромному озеру, а берега все не было видно. Огонь, пожиравший дерево, мало-помалу угас. Главная опасность этой жуткой переправы миновала. Майор сказал, что не будет ничего удивительного, если им удастся спастись.

Течение продолжало нести омбу в том же направлении: с юго-запада на северо-восток. Темнота, лишь изредка освещаемая запоздалой молнией, вновь стала непроницаемой. Паганель тщетно старался разглядеть что-либо на горизонте. Гроза затихала, тучи рассеивались. Крупные капли дождя сменились мелкой водяной пылью, мчавшейся по ветру. Омбу неслось по бурному потоку с такой поразительной быстротой, словно под его корой был скрыт какой-то мощный двигатель. Казалось возможным, что оно будет нестись так целыми днями. Около трех часов утра майор, однако, заметил, что корни омбу порой задевают за дно. Том Остин с помощью оторванной от дерева ветки нащупал дно и установил, что оно поднимается. Действительно, минут через двадцать почувствовался толчок, и омбу сразу остановилось.

— Земля! Земля! — громогласно воскликнул Паганель.

Концы обгоревших ветвей наткнулись на какую-то неровность почвы. Никогда, кажется, ни одна мель не приносила столько радости мореплавателям, как эта: ведь она была для них гаванью.

Роберт и Вильсон, первыми выскочившие на твердую землю, уже кричали восторженно «ура», как вдруг послышался знакомый свист, раздался лошадиный топот, и из мрака показалась высокая фигура индейца.

— Талькав! — воскликнул Роберт.

— Талькав!.. — подхватили в один голос все его спутники.

— Amigos! [57]— отозвался патагонец.

Он ждал путешественников на том месте, куда их должно было вынести течение, так же как оно вынесло туда и его самого. Патагонец поднял Роберта и прижал его к своей груди. Экспансивный географ бросился к нему на шею. Гленарван, майор и моряки, радуясь, что снова видят своего верного проводника, крепко, с дружеской сердечностью пожали ему руку. Затем патагонец отвел их в сарай одной покинутой эстанций, находившейся поблизости. Там пылал большой костер, у которого они и обогрелись. На огне жарились сочные куски дичи. Новоприбывшие съели их до последней крошки. И когда они несколько пришли в себя, никому из них просто не верилось, что им удалось избежать стольких опасностей: и от воды, и от огня, и от грозных аргентинских кайманов.

Талькав в нескольких словах рассказал Паганелю, как он спасся, добавив, что обязан этим всецело своему неустрашимому коню. Потом Паганель попытался разъяснить патагонцу новое предложенное им толкование документа и поделился с ним теми надеждами, которые это толкование сулило. Понял ли индеец остроумные гипотезы ученого? В этом можно сомневаться. Но он видел, что друзья его довольны и питают какие-то надежды, а большего ему и не требовалось.

После такого дня «отдыха» на омбу нашим отважным путешественникам не терпелось снова двинуться в путь. К восьми часам утра они уже были готовы выступить. При таком отклонении к югу от всех эстанций и саладеро им было невозможно раздобыть какие-либо средства передвижения. Приходилось идти пешком. Впрочем, предстояло пройти всего лишь миль сорок. Да и Таука еще могла время от времени подвезти одного, а при надобности и двух утомленных пешеходов. За тридцать шесть часов можно было добраться до берегов Атлантического океана.