Дети капитана Гранта

Раздались ужасающие крики. Сотни рук угрожающе протянулись к пленникам. Но никто не тронулся с места, ибо похоронный обряд еще не был закончен.

Жена Кара-Тете соединилась с мужем. Их тела лежали теперь рядом. Но для вечной жизни покойнику было мало верной жены. Кто будет обслуживать этих супругов у Нуи-Атуа, если за ними не последуют из этого мира в тот мир их рабы?

Шестеро этих несчастных были приведены и поставлены перед трупами своих хозяев. Это были слуги, ставшие рабами в силу беспощадных законов войны.

Эти несчастные, казалось, безропотно покорялись своей участи. Она не удивляла их: они давно ее предвидели. Их несвязанные руки говорили о том, что от обреченных не ждут сопротивления перед смертью.

К тому же эта смерть была быстрой: их избавили от длительных мучений. Пытки предназначались виновникам гибели вождя. Те, стоя в двадцати шагах, отводили глаза от отвратительного зрелища; ему предстояло сделаться еще ужаснее.

Под шестью ударами дубин, нанесенными шестью сильными воинами, жертвы распростерлись на земле, среди лужи крови. Это послужило сигналом к жуткой сцене людоедства.

На тела мертвых рабов не распространяется та сила табу, которая охраняет тело их хозяина. Тела рабов являются достоянием племени. Это мелкие подачки, брошенные похоронным плакальщикам. И вот, едва жертвоприношение было закончено, вся масса туземцев — вожди, воины, старики, женщины, дети, — все, без различия пола и возраста, охваченные животной яростью, набросились на бездыханные останки жертв.

Гленарван и его спутники, задыхаясь от отвращения, пытались скрыть от глаз женщин эту гнусную сцену. Для них было ясно, что ждет их завтра при восходе солнца и какие жестокие пытки им, без сомнения, придется испытать перед смертью. Они онемели от ужаса и отвращения.

Вслед за пиршеством начались похоронные танцы. Появилась крепчайшая наливка, настоенная на стручковом перце, и еще больше опьянила и без того пьяных от крови дикарей. В них уже не осталось ничего человеческого. Они могли, казалось, забыть о наложенном вождем табу и наброситься на приведенных в ужас их исступлением пленников.

Но среди общего опьянения Каи-Куму не терял головы. Он дал этой кровавой оргии достигнуть своей кульминационной точки, после чего она постепенно затихла, и обряд погребения был закончен в установленном порядке. Трупы Кара-Тете и его супруги подняли и, по новозеландскому обычаю, посадили так, что колени были подобраны к животу, а на них положены руки. Наступило время предать мертвецов земле, но не окончательно, а до тех пор, пока тело не истлеет и не останутся одни кости.

Место для могилы было выбрано вне крепости, милях в двух от нее, на вершине небольшой горы Маунганаму, поднимавшейся на правом берегу озера.

Туда-то должны были перенести тела вождя и его супруги. К земляной насыпи, где находились эти тела, принесли два первобытных паланкина, или, проще говоря, носилки. На них посадили оба трупа, укрепив их лианами. Четыре воина подняли эти носилки и двинулись к месту погребения в сопровождении всего племени, снова затянувшего свой похоронный гимн.

Пленники, продолжавшие находиться под бдительным надзором стражи, видели, как похоронная процессия вышла из-за первой ограды, после чего пение и крики стали мало-помалу затихать.

С полчаса это мрачное шествие, двигавшееся в глубине долины, не было видно пленникам, а затем оно снова показалось на извилистой тропе, поднимавшейся в гору. Волнообразное движение этой длинной, змеящейся колонны издали казалось каким-то призрачным.

Племя остановилось на высоте восьмисот футов, на вершине Маунганаму, у того места, где была приготовлена могила для погребения Кара-Тете.

Если бы хоронили простого маори, то ему довольно было бы и ямы, засыпанной потом камнями. Но для могучего, грозного вождя, которому, без сомнения, в недалеком будущем предстояло быть возведенным в сан божества, племя позаботилось приготовить могилу, достойную его подвигов.

Могила была огорожена частоколом, а у самой ямы, где должны были покоиться тела вождя и его супруги, виднелись колья; они были украшены изображениями, окрашенными охрой. Родственники погребаемых не забыли о том, что вайдуа — дух умершего — нуждается в пище так же, как и тело во время его преходящей жизни. Поэтому у могилы вместе с оружием и одеждой покойного были положены и разные съестные припасы.

Таким образом, у мертвого вождя имелось в могиле все, что нужно было для его комфорта. Оба супруга были положены рядом, а затем, после новых воплей, их засыпали землей и цветами. Покончив с этим, процессия в глубоком молчании спустилась с горы. Отныне никто, под страхом смертной казни, не смел взойти на Маунганаму, ибо на нее было наложено табу, так же как когда-то на гору Тонгариро, на вершине которой покоятся останки вождя, погибшего в 1846 году во время землетрясения.

Глава XIII Последние часы