Дети хлебных времен

Из-за проблем, возникших с покалеченной ногой Айзека, движение серьезно замедлилось. С другой стороны отряд действительно стал напоминать отряд. Ни Рох, ни Сыч более не показывали характера, а затевать нравоучительных бесед по поводу легкомысленного бегства Согомак намеренно не стал. Линис теперь напоминал услужливого школьника, да и недавние забияки, судя по всему, многое успели серьезно переосмыслить. Во всяком случае оба старались изо всех сил, помогая раненому, без ропота отправляясь на разведку и мытье посуды. К вечеру их приютило племя пургов. Низкорослые, с плоской грудной клеткой, эти существа справедливо считались лучшими лазутчиками и пластунами. По слухам, многие из них умудрялись путешествовать даже через Ущелье Вихрей - место, куда не совались ни тараки, ни цефалы. Кое-кто называл их за маленький рост японцами, а в центральных Пещерах пургов откровенно недолюбливали, причисляя к племенам второго сорта. Так или иначе, но Согомака здесь знали, и потому участников экспедиции приняли довольно радушно, выделив под жилье просторную палатку. К измученному Айзеку был вызван местный лекарь, и после длительной операции, сморщенный старикашка убедил проводника, что оставить раненого здесь будет самым разумным решением. Кроме того, словоохотливый лекарь нагрузил их ворохом советов насчет приправ, повязок и примочек, а местный пластун по имени Нор разъяснил, что идти в обход Ревуна более чем нецелесообразно. По его словам, не далее, как неделю назад, с гор сошел селевой поток, образовав довольно удобный проход. Таким образом, получив возможность напрямую одолеть главный хребет, экспедиционеры существенно экономили силы и время. Выслушав столь ценный совет, Согомак лишний раз похвалил себя за то, что догадался свернуть в эту сторону, навестив малорослых пургов. Чуть позже они уже размещались в раскинутой на краю поселения палатке. Теплая шелковистая ткань не вызвала у Согомака особого удивления, зато спутники его столкнулись с подобным "чудом" впервые. - Я и не знал, что они умеют делать такие штуковины. Жук с удовольствием ощупывал эластичный полог палатки. - Что ты хочешь! Японцы - они и есть японцы. - Поддакнул Кревет. - Главное - снаружи ничего не видно. Маскировка - лучше не придумаешь! - Этот их шарлатан сказал мне, что Айзеку потом протез состряпают. - Сообщил Сыч. - Я сначала не поверил, - наши-то все на костылях шкандыбают, - а потом прошелся по улочке и встретил одного. Хромает себе на искусственной ноженьке и улыбается от уха до уха! Я за ним специально пристроился, протез изучал. Ну, думаю, мастаки! Этак можно ведь все конечности себе на искусственные заменить. И плевать потом на цефалов! - Да уж, тут они мастера, ничего не скажешь... Слышь, Согомак, а у нас почему таких хреновин не делают? Проводник растерянно дернул себя за ус. - Откуда же мне знать? Может, не умеем, а может, просто ленимся. - Конечно, ленимся. Захотели бы, - давно бы сделали! - Ну так... Загадочная тарачья душа. - Тут ты прав, загадок у нас хватает. И здоровые вроде, и неглупые, а вечно впотьмах и в пещерах. - Не-е, братцы!.. Я бы от такой палатки точно не отказался. - Сыч причмокнул языком. - Это ж полная свобода передвижений! Запахов не пропускает, от Вихрей маскирует, опять же - тепло и уют! - А я вот чего не понимаю. Лучшее время для нас ночь, так? А для Вихрей - день. Но ведь неясно, почему? Они что, тоже спят по ночам? То есть, это я о Вихрях? - Как же они могут спать? Они ведь не живые. - А Профессор говорил - живые. - Он сам теперь неживой - твой Профессор... Беата прикорнула возле проводника, положила ладонь на его грудь. Ее руку он накрыл своей. Они смотрели в матерчатый потолок и видели разгорающуюся Луну. Диск ее проступал мутно и временами чуть помаргивал. На желтоватой поверхности отчетливо проступали пятнышки и прожилки. Те самые каналы, о которых судачили в позапрошлый ночлег. Правда, на Марсе невооруженным глазом их не увидишь, а вот на Луне запросто. Вполне возможно, что поработали те же американцы. Мстили таким образом за Марс. Слушая вполуха сотоварищей, Согомак лениво думал о себе и о пургах, о том, что когда-нибудь он все-таки наберется храбрости и выйдет во внешний мир. Луну видели все, а вот настоящее солнце доводилось узреть немногим. Кое-кто в существание солнца не верил вовсе, а вот он сомневался. Что-то ведь согревает эти миры, наполняет их зыбким колеблющимся светом. - О чем ты думаешь? - Шепнула Беата. - О завтрашнем дне. - Всего-навсего? А о нас с тобой? - О нас с тобой я подумаю по возвращении. - Согомак чуть помолчал. - Нам нельзя расслабляться, понимаешь? Завтра мы доберемся до Мерзлоты и пойдем назад нагруженные продуктами. Дорога станет опаснее. Беата прижалась плотнее. - А я вдруг подумала, что вот так с тобой я могла бы, наверное, бродить вечно. Ночью и днем по городам и деревням. Ты не представляешь, как надоели мне эти Пещеры. - Отчего же, представляю, - он погладил ее по щеке, невольно улыбнулся. Похоже, малышка тоже потихоньку заражалась ветром странствий. - Мы будем скитаться по горам и долинам, знакомиться с самыми разными племенами. Ночевать будем под открытым небом и в палатаках, а где-нибудь на берегу озера у нас будет теплая уютная хижина. Нет, не хижина, а дворец. Зимой мы будет возвращаться туда. Ты хотел бы жить во дворце? Согомак с трудом удержался от ухмылки. Да, безусловно она тоже приболела. И возможно, вирус того стоил. Во всяком случае сам он подхватил эту скитальческую болезнь давным-давно. Случай был абсолютно безнадежным, и о том, чтобы вылечиться, осев в каком-нибудь чудном захолустье, не могло быть и речи. Хотя, кто знает, через определенное время все могло перемениться. И если сейчас о подобных вещах думалось как-то отстраненно, то когда-нибудь Согомак и впрямь мог возмечтать об оседлости, о тишине и незыблемости окружающего. Перевернувшись на бок, он обнял Беату, успокоенно прикрыл глаза.