ДЕТИ ХУРИНА (НАРН И ХИН ХУРИН)

— Ты говоришь, давным-давно ты жил в этом доме… Господин мой, Турин, сын Хурина, зачем ты вернулся? Наконец-то мои глаза и уши открылись: ведь у тебя голос отцовский. Лабадал — только маленький Турин называл меня так. Он не хотел меня обидеть — мы тогда были добрыми друзьями. Что же он ищет здесь теперь? Мало нас осталось, и все мы стары и безоружны. Те, что лежат в Великом Кургане — счастливее нас.

— Я не сражаться пришел, — сказал Турин, — хотя после твоих слов, Лабадал, мне захотелось драться. Но это потом. Я пришел за владычицей Морвен и Ниэнор. Что ты знаешь о них? Говори скорее!

— Почти ничего, господин мой, — ответил Садор. — Они ушли втайне. Ходили слухи, что их вызвал владыка Турин: мы ведь были уверены, что за эти годы он стал могучим владыкой, может, даже королем где-то в южных странах. Но, похоже, это не так.

— Не совсем, — ответил Турин. Был я владыкой в южных странах, это теперь я сделался бродягой. Но я не звал их к себе.

— Тогда не знаю, что и сказать тебе. Но госпожа Аэрин должна знать, я думаю. Ей были ведомы все замыслы твоей матери.

— Как же мне поговорить с ней?

— Вот этого не знаю. Плохо пришлось бы ей, если бы застали ее у дверей, в тайной беседе с бродягой из изничтоженного народа, не говоря уж о том, что вряд ил получится вызвать ее. А такому оборванцу, как ты, не дадут пройти в тот конец палаты, к высокому столу — вастаки схватят и изобьют, если не хуже.

И вскричал Турин во гневе:

— Ах, значит, мне нельзя ходить по палате Бродды, а не то изобьют? Пошли, и увидишь!

И с этими словами Турин вбежал в палату, откинул капюшон и, расталкивая всех, кто стоял на пути, зашагал к столу, где сидел хозяин дома со своей женой и прочими знатными вастаками. Слуги подбежали схватить его, но он швырнул их наземь и воскликнул:

— Есть ли главный в этом доме, или это орочье логово? Где хозяин?

Бродда вскочил в гневе.

— Я главный в этом доме! — воскликнул он.

Но прежде, чем он успел сказать что-то еще, Турин сказал:

— Видно, не перенял ты учтивых нравов, что царили в этой земле до вас. Неужто ныне вошло в обычай дозволять прислужникам оскорблять родичей жены хозяина? Ибо я родич госпожи Аэрин, и у меня к ней дело. Пройду ли я беспрепятственно, или по своей воле?

— Проходи, — хмуро проворчал Бродда, Аэрин же побледнела.

Тогда Турин прошел к высокому столу, остановился перед ним и поклонился.

— Прошу прощения, госпожа Аэрин, что вламываюсь к тебе таким образом, — произнес он, — но дело мое не терпит отлагательств, и я пришел за этим издалека. Я ищу Морвен, владычицу Дор-ломина, и дочь ее Ниэнор. Но дом ее пуст и разграблен. Что ты можешь поведать мне?

— Ничего, — ответила Аэрин в великом страхе — Бродда пристально смотрел на нее. — Я знаю только, что она ушла.

— Не верю, — сказал Турин.

Тут Бродда выскочил из-за стола — лицо его побагровело от пьяного гнева.

— Ну, хватит! — заорал он. — Чтоб моей жене перечил какой-то оборванец, что бормочет на языке рабов? Нет в Дор-ломине никакой владычицы. А эта Морвен, она была из племени рабов, и сбежала, как рабыня из-под стражи. И ты давай беги отсюда, да поживее, а не то велю повесить на первом дереве!

Тут Турин бросился на него, обнажил свой черный меч, схватил Бродду за волосы и откинул ему голову.

— Ни с места, — сказал он, — а не то быть ему без головы! Госпожа Аэрин, я попросил бы у тебя прощения еще раз, но, по-моему, этот мужлан причинял тебе лишь зло. Но теперь говори, и не отрицай истины! Не Турин ли я, Владыка Дор-ломина? Могу ли я приказывать тебе?

— Приказывай! — ответила она.

— Кто разграбил дом Морвен?

— Бродда, — ответила она.

— Когда она бежала, и куда?

— Год и три месяца прошло с тех пор, — ответила Аэрин. — Хозяин Бродда и прочие пришельцы с Востока, что живут поблизости, жестоко угнетали ее. Ее давно приглашали в Сокрытое Королевство; и вот наконец она отправилась в путь. В то время земли ненадолго освободились от напастей, — говорят, благодаря доблести Черного Меча из южных краев; но теперь опять все по-старому. Она думал, что ее сын живет там и ждет ее. Но если ты и вправду Турин, боюсь, все пошло вкривь и вкось.

Турин горько расхохотался.

— Вкривь и вкось? — воскликнул он. — Воистину, ведь пути Моргота всегда кривы!

И внезапно порыв черного гнева охватил его: ибо глаза его открылись, и спали с него последние нити чар Глаурунга, и познал он ложь, опутавшую его.

— Так значит, меня одурачили и отправили сюда, на позорную смерть, когда я мог бы с честью пасть у врат Нарготронда?

И показалось ему, что в ночи за стенами дома раздаются крики Финдуилас.

— Не первым умру я здесь! — воскликнул Турин. И он схватил Бродду, и в порыве отчаяния, прибавившем ему сил, поднял его в воздух и встряхнул, как собачонку.

— Морвен из племени рабов, говоришь? Ах ты, подлец, сын подлецов, вор, раб рабов!

И швырнул Бродду через стол, навстречу вастаку, который вскочил, собираясь броситься на Турина.