Дети леса, дети звезд

Еще один криз, не такой тяжелый, но зато выматывающе растянувшийся почти на неделю, только усугубил положение. Смертельно уставший от то слабеющих, то возвращающихся болей, дурноты, бредовых кошмаров, в которые переходил практически каждый сон, Серазан ловил себя на мысли, что ничего уже не хочет, ни соотечественникам помогать, ни Грину, ни сам узнавать больше о планете — только вырваться из проклятущего лазарета, на волю, к солнцу, к небу, к свежему нефильтрованному воздуху и любым снегам, дождям и ветрам…

Только подальше.

Это было настолько похоже на чувства, которые владели им на Мабри непосредственно перед отказом от гражданства, что Тессу становилось страшно. Он помнил, как почти ненавидел тогда родную планету — мир, за который в иное время не жаль было ему ни здоровья, ни жизни — и с ужасом начинал гадать, что или кого начнет ненавидеть сейчас, если проболеет еще немного.

Тем временем приближалось равноденствие, и Грин, заглядывая в лазарет, рассказывал о планирующейся экспедиции, рассуждал о маршруте, сомневался, стоит ли тащить столько народу, сколько на базе готовы послать… И в какой-то момент Тесс обнаружил, что хочет чуть ли не прибить этого кошака, которому ничего не мешает заниматься нужным и интересным делом, а если не прибить, так хоть словами зацепить побольнее, чтобы не травил душу, не напоминал всем своим видом, кто тут здоровый, а кто больной, и понял, что валить с базы надо срочно, немедленно и подальше, если б встать силы были — так бы и хоть вотпрямщас, и остановил сфинкса на полуслове, тяжело садясь на кровати.

— Грин, я иду с вами.

Грин был не против теоретически, но не понимал, как Тесс может куда-то идти, если в нынешнем состоянии от кровати без головокружения отходит только на пару шагов. Тесс и сам сомневался, что уйдет далеко, но зато был уверен, что пребывания в лазарете «Крыла» не выдержит точно, а в процессе спора со сфинксом вспомнил и скорость, с которой превращался из больного в здорового что в санатории на Алорах, что в лесу Дорра после прибытия на планету, и весьма широкие возможности мабрийской полевой медицины в плане приведения больных и раненых в боеспособное состояние в критических ситуациях, и заодно общую физическую основу принципов работы ментасканера, аппарата для мониторинга активности МНУ и тех самых нейродеструкторов, благодаря обработке которыми валялся тут в состоянии нестояния.

Об аппаратах Грин знал, о санатории — помнил, и с честным: «Я сдохну тут, если не уйду в ближайшее время,» — согласился сразу и полностью, но сначала предложил было проводить мастера домой — там-то он точно вылечится, а связь с «Крылом» и Грином будет держать через передатчик.

Тесс на это зашипел, что домой он скорее пойдет один, чем станет кого-то обременять своей персоной, тем более, когда этот кто-то имеет дело более важное и серьезное, но что предпочел бы в этом важном деле поучаствовать. Тем более что хотя бы попробовать-то совместить необходимое одному с полезным многим можно, а если окажется, что он не справляется — так уж и быть, разделятся.

Для Грина, естественно, идея отпустить больного человека одного через полконтинента пешком была еще более дикой, чем пойти с ним же вдвоем на поиски долины Дракона. Но Тесс на то и рассчитывал и только продолжал обрисовывать свое видение путешествия — и устало отпал спать сразу же, как только понял, что вариант взять мастера с собой сфинкс считает хоть и правильным, но пока что для самого Тесса неосуществимым.

Проснувшись, он принялся обрабатывать теми же идеями доктора Рокка.

Здесь было проще: реалии пеших переходов медик представлял значительно хуже сфинкса, а пациенту желал выздоровления вполне искренне, и не обязательно вследствие собственноручно прописанных мер. К тому же Рокк сам не один раз уже пронаблюдал, как остро реагирует организм Тесса на последовательности тестовых импульсов, как быстро начинают сбоить от их разнообразия самые неожиданные отделы нервной системы и как буквально взрывается на диаграммах и графиках лавинообразно перегружающийся мозг. А источников микроизлучений в одном только лазарете было более чем достаточное количество.

Но и Рокк не считал, что лечить это все следует походом по пересеченной местности. Впрочем, альтернативой была доставка больного назад, домой, небом — а Тесс этот способ транспортировки не выдерживал и здоровым. Поэтому очень скоро закончилось все честным признанием медика:

— Здесь эффективнее всего с вами можно сделать одно — использовать как материал для исследований. Скорее всего, уникальных. Но я все-таки клятву врача давал не во имя науки…

Серазан его вполне понял.

— Поставите меня на ноги за пару недель?

— Гм…

— Кстати, это можно тоже рассматривать как эксперимент.

Рокк поглядел на невинно улыбнувшегося пациента с обидой и укоризной, но Тесс шкурой почувствовал, как пробуждаются у врача и азарт, и интерес.

— Пожалуйста, я прошу вас. Мне это действительно надо.

И медик сдался.

— Поставлю. Надеюсь, печень-почки мы вам не слишком посадим…