Дети Левиафана (СИ)

Бородач ткнул рыжего в живот, паренёк застонал и упал на колени. Губастый пнул его в ногу и отбил пальцы.

— Ах ты петух сваный, — он наклонился стукнул кулаком в спину. Удар получился глухой, и, должно быть, болезненный.

— Стой! — поднял руки прыщавый. — Чё сразу бить, он же порядков нашенских не знат. Он ж один из нас терь. Дай-ка курточку свою, а то вишь, в каких я обносках.

Рыжий снял куртку, прыщавый её напялил и она разошлась у него на спине. Остальные заржали.

— И чё ты за говно подсунул? — он склонился над парнем и отвесил несколько чувствительных ударов по груди и плечам.

— Да они вечно из этой башни, думают, что лучше нас. Сымай с него штаны. Только на это они и годны.

Троица ублюдков обступила парня. Эйнар вздохнул. Если бы рыжий умел драться, он бы накостылял этим недоумкам, и они бы отстали. Но он не умеет, и никто за него не заступится. Но, раз он из Башни, то, может, расскажет о здешних порядках, как отсюда выбраться и ответит на другие вопросы, которые никто не хочет обсуждать.

Эта мысль разозлила. Когда-то Старик, в те немногие дни, что не хлестал сына кнутом, сказал, что ничего нельзя делать без причины, обязательно нужно получить что-то взамен. Плохой совет давно мёртвого человека. Голос в воспоминаниях слышится так хорошо даже спустя много лет, едва стоит захотеть помочь кому-то. Впечатления с детства всегда самые сильные. Чтобы справиться с голосом Старика, приходилось идти на ухищрения. Как в тот раз, когда Эйнар встретил в лесу напуганного парня с вывихнутым плечом и помог только после того, как затребовал плату, хотя хотел помочь с самого начала. Одна монета решила его судьбу. Не потому, что были нужны деньги. А потому что нужна была причина. Но не в этот раз.

— Заканчивайте, — Эйнар поднялся и подошёл к троице.

— А те чё надо, резаная морда? — спросил прыщавый.

— Иди в свой угол и не трогай его.

Подонки напряглись. Кажется, дипломатия не сработала, но попробовать стоило. Придётся вспоминать опыт своих драк, которые, правда, почти всегда заканчивались поражениями.

Бородач нагнулся, чтобы зачерпнуть песка, Эйнар подскочил и так приложил ублюдка коленом в челюсть, что загудела вся нога. Бородач ойкнул и упал, его спутанная мочалка на подбородке от удара не спасла. Прыщавый смотрел с таким видом, словно хотел высказать протест и негодование. Эйнар ударил его в нос. Прыщавый сжал рот, будто собрался расплакаться, и ушёл в дальний угол.

— А я ничё, — сказал губастый. — Я ничё, я пвосто…

— Уверен? — спросил Эйнар ухмыляясь.

Кровь бурлила. Да, это путешествие с Людвигом не прошло даром, эта троица теперь боится. Всё-таки побеждать в драке приятно.

— Кто ещё хочет?

Это оказалось ошибкой.

— Я! — раздался низкий голос за спиной.

Ещё до того, как повернуться, Эйнар понял, кто это сказал. Комок в горле стал твёрже. Есть ли время извиниться? Нет.

Большой Барт развернул Эйнара за плечо и так ударил по лицу, что свет на мгновение померк. В голове загудело, а камешки на полу неприятно впились в голую спину. Судя по запаху и журчанию воды, канавка совсем рядом.

Едва он поднялся, как Большой Барт схватил за горло. Мозолистые пальцы сдавили кадык. Эйнар попробовал разжать их, но сил не хватало. Лысый здоровяк склонился к уху.

— Прости меня, — прошептал он. — Но я обещал ей вернуться.

Барт сдавливал горло всё сильнее. Неужели конец? Ни за что! Эйнар вытянул руки и начал давить большими пальцами на глаза. Здоровяк разжал хватку и закрыл лицо, мыча от боли, Эйнар дёрнул его за волосы на груди, выдернув несколько волосков, наклонил вниз и приложил коленом в нос.

Барт заревел. Правой рукой он вцепился Эйнару в пах, левой за глотку и поднял. Камера перевернулась вверх ногами, а через мгновение земляной пол ударил в спину.

После такого не встать. Болело всё тело от затылка до пяток. Но Большой Барт не останавливался. Он занёс грязную ногу, собираясь крушить кости лица, но застыл. Так и стоял с задранной вверх ногой. В его пятку впился маленький камешек и ранка кровоточила.

Эйнар откатился вбок, поднялся и уронил здоровяка, а потом бил по лицу, пока от боли не перестали сжиматься кулаки. Нога Барта всё так же была согнута в сторону, будто он превратился в статую. Чем-то сильно пахло, но не дерьмом, а чем-то, похожим на лекарство. В Приюте Берны постоянно стояла такая вонь, особенно в операционной.

— Эй, смотри! — кричал охранник. — Он отделал Большого Барта!

— И мы это пропустили? Сука! Сука! Сука!

Эйнар отодвинулся и улёгся на землю, пытаясь отдышаться. Болели лицо, отбитая спина, почки, колени, локти, а хуже всего отрезанный мизинец. Рана начала кровоточить сквозь повязку. Земля прилипла к потному телу.

Какой-то неприметный мужик похлопал здоровяка по щекам. Большой Барт опустил ногу, откашлялся и мрачно посмотрел на Эйнара. Лишь бы не ещё один бой. Но здоровяк закашлялся и едва отполз в свой угол.

— Вы в порядке? — спросил рыжий юнец.

Эйнар не сразу вспомнил, кто это такой. В пылу схватки забыл, что пытался спасти новенького.

— Нет. Надо отдохнуть.

Юноша оттащил его в угол, который тут же освободили.

— Что у вас с пальцем? Кто так сделал?