Дети Линзы

Дуреумовая подкладка перчатки выдержала удар, и перчатка вместе с секирой опустились на шлем. Босконец с грохотом свалился, но, кроме сломанной руки и кое-каких ссадин, он не получил сильных повреждений. Скафандр для человека не мог быть сделан целиком из дуреума. Поэтому Киннисон развернул секиру и направил ее, тщательно прицелясь в точку между пластинками. Острие секиры, пробив сталь, кость и мозг, со звоном остановилось, когда натолкнулось на кронштейн под дуреумовыми пластинками.

Теперь босконцы шли на Киннисона не только с излучателями, но и со стальными брусьями и дубинками. Его броня должна все выдержать. Они могут вдавить ее, но не пробьют. Упершись одной ногой в шлем своей жертвы, Киннисон выдернул секиру из плоти, кости и металла, не боясь, что она сломается, — даже валерианец необычайной силы не мог сломать космическую секиру, — и ударил еще, и еще раз.

Киннисон пробился к двери — двое уцелевших пытались открыть ее, но им не удалось убежать, и они погибли. Двое других дико завопили и рванулись прочь в паническом страхе пытаясь скрыться. Остальные отчаянно сражались, но всех их ждал один конец. Линзмен не должен оставлять в своем тылу живых врагов, если не хочет, чтобы они направили ему в спину какое-нибудь тяжелое оружие, энергию которого скафандр не выдержит.

Когда все было закончено, Киннисон, тяжело дыша, попытался передохнуть. Это была первая настоящая драка за двадцать лет, и он подумал, что для ветерана — вдобавок координатора, «белого воротничка» — он действовал не так уж плохо. Хотя ему чуть-чуть не хватило дыхания, он ничуть не ослаб.

Прелестная Кэтрин, находившаяся на достаточно большом расстоянии и незаметно читавшая каждую его мысль, с энтузиазмом согласилась с ним. У нее не было отцовского комплекса, но она со своими сестрами точно знала не только каким был их отец, но и другие мужчины. Зная их и до некоторой степени себя, каждая из сестер Киннисон была убеждена, что для нее физически и психологически невозможно даже хоть немного заинтересоваться любым мужчиной, в чем-то уступающим отцу. Каждая из них мечтала о человеке, который был бы достоин ее и физически и интеллектуально, но ни одна из них пока не догадывалась, что один такой человек уже существует.

Киннисон вырезал дверь и воспользовался своим восприятием. Те типы в рубке управления что-то делали, но он не знал, что именно. Двое паяли коммуникационную панель, связывающую их с кают-компанией. Вероятно, они считали, что неполадки на конце цепи. Но почему не идут на разведку? Впрочем, сейчас это не имело значения. Остальные двое возились с другой панелью, и нельзя понять, чем они занимались. Ах, вот что — они вызвали на помощь босконцев, находившихся на носу корабля.

Кэтрин, внимательно наблюдавшая за всем происходившим, кусала губы. Надо ли сказать ему или взять его под контроль? Нет. Пока не стоит. Отец может вычислить ловушку в рубке управления и без ее помощи… и сама она со всем своим сильным разумом не могла предусмотреть угрозу, которая была — должна была быть — на другом конце гиперпространственной трубы, или уже сейчас мчалась по ней навстречу босконскому кораблю…

Киннисон встретил приближавшуюся шестерку и разделался с ними. На этот раз он одолел их с трудом, поскольку босконцы были предупреждены и тоже вооружились секирами. Киннисон не обратил внимания на то, что слишком мало пострадал в схватке: его скафандр был измят, порезан и разодран, но сам он получил всего несколько поверхностных ран. Киннисон встречал противников там, где они могли подойти к нему только поодиночке. Он мастерски владел любым видом оружия, применявшегося в космических войнах, но все еще не понимал, что нормальному функционированию мозгов босконцев мешало какое-то внешнее воздействие.

Киннисон был уверен в себе, полон сил и рвался в бой, когда перед ним встал вопрос: что делать с рубкой управления? Там полно всяких устройств, гораздо более мощных, чем те, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело…

Кэтрин в своем катере от отчаяния стиснула зубы и сжала кулаки. Положение было очень трудным, а скоро может стать просто безвыходным. Она бросилась догонять корабль, и у нее вырвалось резкое и совсем не подобающее леди проклятие. Разве отец не видит и не чувствует, что в любую минуту может опоздать? Она испытывала муки нерешительности, а нерешительность — весьма редкое — состояние для линзмена третьего уровня. Ей очень хотелось вмешаться, но если она сделает это, то вряд ли у нее будет возможность, ради всего пурпурного ада Палейна, замести свои следы.

Глава 8 ЧЕРНЫЙ ЛИНЗМЕН