Дети Луны

Если бы взглядом можно было испепелить, то Альбус обратился бы в горстку пепла. Но увы. Поэтому Поттер лишь холодно заметил:

— Вы прекрасно знаете, мистер Дамблдор, что мы с Северусом истинные партнеры, наша связь предопределена. И совершеннолетним я стал в пятнадцать лет, так как остался единственным наследником рода. Поэтому ни о каком совращении не может быть и речи. Более того, наши отношения с Северусом оформлены официально, по всем правилам магического мира.

— Свидетельствуем, — эхом отозвались Фенрир и Том.

— Вам, Альбус, не помешало бы изучить древние обычаи магических родов, возможно, тогда вы не совершили бы столько глупостей, — закончил свой спич Гарри.

— Наш клиент совершенно прав, — подтвердил Сиэль. — Тем более, учитывая, что лорд Поттер остался единственным представителем рода, нет ничего удивительного в желании возродить его всеми возможными способами. К тому же, давно известно, что чем раньше истинные партнеры обретают друг друга, тем крепче отношения, так как между ними меньше недопонимания и ошибок.

— Стоит также добавить, — включился в разговор Бастиан, — что именно партнерские узы спасли лорда Поттера от жестокого обмана. Подсудимый Дамблдор пытался навести на него обманные чары, дабы убедить, что партнером является Джиневра Уизли. Конечно, ничего не вышло.

— Такое колдовство является тяжким преступлением, — заметил лорд Прюэтт. — Если бы лорд Поттер уже не обрел свою пару, то после подобного внушения мог бы и с ума сойти.

— Похоже, мы сильно ошиблись, доверяя вам будущее наших детей, — покачал головой Фадж, сверля Дамблдора ехидным взглядом.

— Вы ничего не понимаете! — возмутился Альбус. — Мой замысел заставил бы волшебников посмотреть на мир по-иному.

— Полагаю, исключительно с вашей точки зрения, — возразил Корнелиус. — Вам есть что еще сказать в свою защиту?

В качестве свидетеля Дамблдора выступил Шаклболт, но говорил как-то вяло, без огонька. Похоже, на него большое впечатление произвели записи допроса Альбуса под веритасерумом, а имена та часть, которая касалась его семьи. Кингсли осиротел довольно рано и не знал точно, как все было, так как еще учился в Дурмстранге (явно неспроста его не отправили в Хогвартс). Теперь же жизнь открывалась для него с новой стороны. А ведь Шаклболт всегда считал, что Грюм заботился о нем, как о родном сыне, а в Дамблдоре он видел мудрого учителя.

Не удивительно, что речь чернокожего аврора мало кого убедила. Мол, заботился о детях, не щадя живота своего (да-да, и Гарри яркое тому подтверждение), не страдал амбициями и жаждой власти, даже отказывался от поста министра (еще бы, там ведь необходимо проходить такие проверки, которые не обманешь красивыми речами), радел о всеобщем благе (только весьма своеобразно). В результате часть судей откровенно скучали, а остальные пришли в раздражение от передергивания фактов. Кингсли тоже принял веритасерум, и тем печальнее было то, что он говорил. Зелье правды выявило, в какое заблуждение был введен Шаклболт.

Защита Люпина вышла еще более удручающей. Видимо, на его фоне Дамблдор пытался показать, что вовсе не страдает предубеждения к оборотням, вот только адвокаты Поттера провели блестящую пикировку, так что Ремус стал ярким примером того, как не следует обращаться с оборотнями и к чему привело принятие эдикта о вервольфах, который, кстати говоря, протолкнул именно Альбус. В результате опрометчивых выводов эту магическую расу буквально вынудили жить вне закона или просто на рабских условиях.

Грейбек не был оратором, но сумел весьма доходчиво довести до суда ошибочность использования волчьего противоядия для всех оборотней без разбора. Для этого понадобился простой пример: Гарри за все годы обучения лишь единожды принял это зелье, и оно его чуть не убило, все остальное время Поттер прекрасно обходился без него, и никаких конфликтных ситуаций не возникало, а вот Люпин принимал противоядие всю жизнь и дважды напал на учеников. Судей проняло, лордов тоже. К тому же, последние были прекрасно осведомлены о еще одной особенности оборотней как магической расы — очистить кровь рода.