Дети Мафусаила (с журнальными иллюстрациями)

— Так из какого ты, говоришь, отделения? — повысил голос проктор.

— Из того самого, — ухмыльнулся Лазарус и отвесил ему мощный удар прямо в солнечное сплетение. Наставник Лазаруса в вопросах рукопашной борьбы всегда говорил, что удар в солнечное сплетение гораздо вернее, чем удар в челюсть, — от него почти невозможно уклониться. Сам он погиб во время дорожных забастовок в 1966 году, но его искусство продолжало жить.

Лазарус почувствовал себя настоящим копом, когда надел форменное обмундирование проктора и обвязался связкой парализующих бомб. К тому же новый килт сидел на нем гораздо лучше.

Коридор направо вел в Святилище и заканчивался тупиком, поэтому он предпочел левый, даже несмотря на то, что там мог нос к носу столкнуться с легатом своего «благодетеля».

Коридор привел его в зал, битком набитый членами Семей, окруженными прокторами. Лазарус, не обращая внимания на своих, сразу нашел запыхавшегося старшего офицера.

— Сэр, — доложил он, молодцевато отдавая честь, — там что-то вроде госпиталя. Нам потребуется пятьдесят или шестьдесят пар носилок.

— Не подходите ко мне с этим, пошлите своего легата. У меня и так дел по горло.

Лазарус почти не слышал его слов: он встретился глазами с Мэри Сперлинг, стоявшей в толпе. Она взглянула на него и отвернулась. Опомнившись, он ответил:

— Сейчас связаться с ним невозможно, сэр. Он далеко.

— Тогда пойди и сам вызови подразделение первой помощи.

— Есть, сэр. — Лазарус удалился, слегка щеголяя выправкой и заложив большие пальцы за пояс килта. Он уже отошел довольно далеко и был почти на выходе из туннеля, ведущего к Уокигэнскому берегу, когда услышал позади себя крики. За ним вдогонку мчались два проктора.

Лазарус остановился под аркой на перекрестке туннелей и подождал, пока они не подошли поближе.

— Что случилось? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Легат… — начал один. Больше он ничего произнести не успел: в воздухе промелькнула парализующая бомба и шлепнулась у самых его ног. Лицо проктора выразило было растущее изумление, но начавшее действовать излучение погасило все его эмоции. Второй проктор рухнул поперек первого.

Лазарус постоял немного за выступом арки, считая до пятнадцати.

— Первый двигатель — пошел, второй двигатель — пошел, третий двигатель — пошел! — прибавил он для верности, чтобы удостовериться в надежности парализующего эффекта и самому не подвергнуться облучению. Бросая бомбу, он не успел вовремя юркнуть в укрытие, и теперь его ногу слегка покалывало.

Кроме двоих, лежащих поблизости, кругом никого не было. Оглядевшись, Лазарус двинулся дальше. Возможно, блюстители порядка не располагали описанием его внешности, а может быть, его вообще никто не собирался задерживать. В одном он был уверен абсолютно: если кто и выдал его, то, уж конечно, это была не Мэри Сперлинг.

Чтобы выйти под открытое небо, ему потребовалась еще пара парализующих бомб и пара сотен слов отъявленного вранья. Как только он оказался снаружи и убедился в отсутствии за ним слежки, бляха и оставшиеся бомбы отправились в сумку, а перевязь исчезла в кустарнике.

Первым делом Лазарус разыскал магазин одежды в Уокигэне. Усевшись в примерочной кабине, он набрал на пульте видеокаталога код килтов. На экране проплывали образцы всевозможных юбок, и ему с трудом удавалось не прислушиваться к вкрадчивому голосу агента по рекламе до тех пор, пока перед его глазами не оказался килт, который абсолютно не походил на форменный и не был голубого цвета. Только тогда он остановил видеокаталог и сделал заказ, нажав кнопку. Лазарус ввел в машину данные о своих размерах, посмотрел на цену и сунул в щель кредитную карточку. Пока изделие подгонялось под его размер, он отдыхал, покуривая сигарету.

Через десять минут Лазарус швырнул килт проктора в утилизатор, находившийся тут же в кабине, и вышел аккуратно и красиво одетый. Он более ста лет не бывал в Уокигэне, но все же без особых хлопот нашел отель средней руки, где никто не задавал лишних вопросов, заказал у стойки регистратора номер и на семь часов погрузился в глубокий сон.

Позавтракав в номере, Лазарус рассеянно прослушал последние известия. Более или менее его интересовало то, что относилось к Семьям. Но интерес этот был несколько отвлеченным — проблемы его сородичей стали отходить для него на второй план. Он подумал, что было ошибкой снова вступать в контакт с Семьями, — он располагал в последнее время прекрасными документами, которые не дали бы возможности полиции связать его со всей этой историей.

Его внимание привлекла фраза:

«…включая Заккура Барстоу, считающегося их вождем.