Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.

Это продолжалось до бесконечности. Я пожал плечами.

— Не могу понять этого парня, который вопил о коровах. Чего он боится — религиозных предрассудков?

— Отчасти. Он из очень консервативного района. Но связан с независимыми нефтяниками. Они не хотят, чтобы штат устанавливал какие-либо условия, предпочитают иметь дело непосредственно с гномами.

— Но какое ему дело до нефти? Ведь в их округе нефти нет.

— Нет. Но он создает себе реноме. Та же холдинговая компания, которая контролирует так называемых независимых нефтяников, имеет право голоса в Сельской рекламной корпорации. А для него это может быть чрезвычайно важным во время выборов.

Спикер посмотрел на нас, а стоящий неподалеку помощник сержанта направился в нашу сторону. Мы замолчали. Но тут изменили регламент: нефтяной билль был отложен ради рассмотрения одного законопроекта, касающегося магии, который уже поступил из комитета. Он объявлял вне закона все виды магии, колдовства и волшебства.

Предложивший этот билль депутат пустился всячески обличать магию — старательно, но отнюдь не аргументированно. Он приводил пространные цитаты из «Комментариев» Блэкстоуна и архивных материалов массачусетских судов. Заканчивая свое выступление, он театрально запрокинул голову и яростно возопил, тыча пальцем в небеса:

— Господи, ты не допустишь, чтобы процветало колдовство и жили ведьмы!

Больше никто не выступил, все быстро проголосовали, к моему величайшему изумлению, причем не было ни единого голоса против! Я повернулся к Джедсону и обнаружил, что он улыбается, глядя на выражение моего лица.

— Это ничего не значит, Арчи, — сказал он тихо.

— Да?

— Он как бы играет роль коренника, который должен протащить этот билль, чтобы угодить какой-то группе своих избирателей.

— Ты считаешь, что он не убежден в том, что говорит?

— Ну нет, скорее всего убежден, но при этом он хорошо знает, что все это бесполезно. Очевидно, было согласовано, что этому деятелю позволят провести билль на сессии Ассамблеи, чтобы можно было отчитаться перед избирателями. Теперь законопроект пойдет в Сенат и там умрет. О нем больше никто не услышит.

Очевидно, мой голос прозвучал довольно громко. Председатель бросил на нас мрачный взгляд. Мы торопливо поднялись и вышли.

На улице я спросил Джо, почему он так быстро возвратился.

— Тот парень заявил, что не может позволить себе выступить против ассоциации.

— Значит, все пропало?

— Нет, мы с Салли сразу же после обеда собираемся встретиться с другим депутатом. Сейчас он занят.

Мы пошли в ресторан, где Джедсон договорился встретиться с Салли Логан. Он заказал себе обед, а я пару банок легкого пива. Причем настоял, что сам их открою. Однажды я заплатил за обработанный магом ликер, а вместо него получил возбуждающий напиток. С тех пор предпочитаю закрытую тару.

Я сидел, уставившись на стакан, и обдумывал услышанное сегодня утром. В особенности билль, объявляющий магию вне закона. Чем больше я думал об этом, тем лучше — во всяком случае так мне казалось — понимал. Ведь были времена, когда люди прекрасно обходились без магии. Это уже потом она стала популярной и проникла в сферу коммерции, что, несомненно, породило новые заботы. Я уже не говорю о наших нынешних проблемах с рэкетирами и монополистами. Я поделился этими соображениями со своим другом, но Джо со мной не согласился. По его мнению, запрет никогда не срабатывает. Все, на что есть спрос, должно продаваться, законно или незаконно. Запретить магию — это значит отдать ее на откуп мошенникам и черным волшебникам.

— Я, как и ты, вижу недостатки магии, — продолжал Джедсон, — но это как огнестрельное оружие: используя его, любой может совершить убийство. Однако зло возникло тогда, когда оружие было изобретено. А теперь, что ж, нужно с этим мириться. Законы, подобные акту Салливана, отбирают оружие у честных людей. Негодяям же наплевать на законы. Так и с магией. Если ты ее запретишь, то лишишь миллионы порядочных людей возможности пользоваться огромными благами, которые можно извлечь из знания великих тайных законов. В то время как опасные, вредные тайны, сокрытые в черной и красной Тарабарщине, будут продаваться любому, кто сможет за это заплатить и не уважает закон. Я не думаю, что, скажем, в 1750 или в 1950 году черная магия практиковалась меньше, чем теперь. Возьми Пенсильванию или далекий Юг. Но с тех пор мы начали прибегать к помощи белой магии.

Подошла Салли.

— Слава богу, добралась! — сказала она со вздохом облегчения. — Я пыталась разобраться, что творится в кулуарах. Третья палата во всеоружии. Я никогда не видела их в таком количестве, особенно женщин.

— Третья палата? — переспросил я.

— Она имеет в виду лоббистов, Арчи, — объяснил Джедсон. — Да, я тоже обратил на это внимание. Бьюсь об заклад, что две трети из них — фантомы.

— Боюсь, что я не отличу их от настоящих женщин, — пробормотала Салли. — Ты уверен, Джо?

— Не вполне. Но Бади тоже так считает. Он говорит, что женщины — почти все мандрагоры или какие-то андроиды. Настоящие женщины не бывают так безупречно красивы и послушны. Я попросил его провести небольшое расследование.