Дети Марии

Море простиралось до горизонта. Мария обвела глазами эту сияющую на солнце волшебную синь и вздохнула:

– Здравствуй, море!

…Ее удивило, что Георгия в этом городе все знают; где бы они ни появлялись – с ним здоровались, в ресторане их угощали. «Маленький город – все друг с другом знакомы», – пояснил Георгий.

Гуляли, заходили в ресторанчики, ели мороженое на набережной (Мария подумала, что просто сидеть с близким человеком на набережной и есть мороженое – не меньшее чудо, чем увидеть на горизонте алые паруса). О прошлом, особенно о войне, не говорили. Мария боялась расспрашивать о страшных подробностях военного времени, хотя знала, что Георгий многое бы мог рассказать. Лишь однажды он вдруг не выдержал и с горечью обронил: «Как странно, Маша… Как будто ничего и не было. В нашем городе все зарастает лианами и забвением». А потом он рассказал, что когда был в Сухуми в последний раз, не сразу нашел могилу отца на кладбище – так заросла.

В первый же вечер он пригласил Марию к себе домой. Дом Георгия – небольшой, скромный, но удивительно гармоничный и продуманный – с открытой уютной верандой и чудесным садом, стоял на берегу моря. Показав Марии дом и сад, Георгий улыбнулся:

– Сейчас ты увидишь главное!

Он взял Марию за руку, провел по какой-то лесенке в своем саду, толкнул калитку и… Мария замерла, увидев эту бухту. Синяя чаша моря, скалы, пара важных бакланов на берегу, причал, у которого замер на привязи катер.

– Это твоя бухта? – не поверила Мария.

– Я и купил этот дом-развалюху, потому что к нему прилагался выход к морю, – объяснил Георгий. – Можно сказать – приобрел целое море! Теперь чувствую себя настоящим богачом! Идем, прокачу тебя на катере.

В бухте Георгия можно сидеть на камнях. Сидеть, забыв о времени… Море, солнце, соленые брызги, и на земле – снова август, как в то лето их любви.

Ночью Мария и Георгий вновь вышли на берег. Над бухтой светила луна и огромные, какие бывают только на юге, звезды. Волны шумно набегали одна на другую. И вдруг что-то такое горячее, яростное, мощное волной поднялось в Марии, как тогда – двадцать с лишним лет назад, что ее бросило к Георгию. Она нырнула в его объятия и плыла в них, пока совершенно не обессилела от любви, страсти, сменяющих друг друга оргазмов…. И – выплыла на спасительный берег, где обнаружила себя утром рядом с Георгием, в его доме.

Полдень мира. Они лежат в кровати. Ее голова на его груди. Ветер качает занавеску на окне, море шумит. Оно всегда шумит – вот уже целую вечность. И для него наши войны, разлуки, смерти – только пена сменяющих друг друга волн.

Мария все искала случая сказать Георгию о Тане, придумывала целые фразы, а получилось… ну как получилось – просто, без излишнего мелодраматизма. «Гера, у тебя есть дочь. Татьяна». Тень набежала на его лицо, и он вышел из комнаты.

Мария нашла его в бухте. Обняла его и впервые – за все время, что она его знала, – увидела слезы на его глазах. «Она выросла без меня, – глухо сказал Георгий. – Меня лишили в жизни, может быть, самого главного смысла…»

Две недели, проведенные в доме у моря, пролетели, как день, но по наполненности были как целая вечность для двоих.

О том, что скоро уезжать, Мария старалась не думать. За три дня до намеченного отъезда, утром, когда они с Георгием сидели на берегу, позвонила Татьяна. «Мам, ты только не волнуйся…»

Сердце Марии упало:

– Что случилось?

– У Сони ветрянка. Жар. Мы справляемся, но если ты приедешь чуть раньше, будет хорошо. Соня скучает, все время спрашивает, когда ты приедешь.

Поговорив с Татьяной, Мария подошла к Георгию, который сидел на причале, и села рядом с ним.

– Гера, я сегодня уезжаю.

Он покачал головой:

– Я тебя никуда не отпущу.

– Я должна. Младшая дочь болеет.

– Тогда поедем вместе.

Мария вздохнула – в это утро она не была готова к такому разговору. Она вообще была к нему не готова. Что дальше? Полностью менять жизнь? Но как? Сможет ли она, сможет ли он? Кто к кому переедет? А ее девочки? Столько вопросов…

Волны разбивались о берег. Чайки кричали. И бесстрастное море – приливы-отливы.

Мария вздохнула:

– Гера, мы оба изменились. Мы уже не те мальчик и девочка… – Она замолчала, осознав фальшивость фразы. Не то. Не так. И выдохнула: – Мне нужна пауза. Подумать обо всем, разобраться в себе. Пожалуйста…

Он сжал ее руку:

– Я буду ждать.

* * *

После возвращения домой она чувствовала, что у нее в душе рваная пустота. Работа, девочки (Лиза поступила в институт, Таня выиграла серьезный музыкальный конкурс), пришедшая в Подмосковье осень – все воспринималось как-то отстраненно, словно через дымку горчайшей печали.

Прошел сентябрь, золотом запылала листва. В парках жгли листья – ветер носил в воздухе запах разлук. Ни писем, ни звонков от Георгия не было. Пауза, о которой Мария его просила, затянулась.

В середине октября, в больнице, прямо посреди совещания, Мария почувствовала, что ей плохо. Кружилась голова, за горло брала сильная – до спазмов – тошнота. Мария опрометью выбежала из ординаторской.