Дети маркиза де Сада (СИ)

— Главное дружить с головой. Если бы Высоцкий не страдал алкоголизмом, а затем и наркоманией, то дожил бы до времени, когда у него было все! Перестройка дала Высоцкому новую жизнь! А его песням продолжение… И колоссальную известность. Хотя многим казалось, что Высоцкого быстро забудут после смерти!

Эдик логично отметил:

— Тут еще пиар. Во время перестройки стало модным поднимать обиженных властью. А Высоцкий вроде был обиженным. Его при жизни слабо издавали, и не пускали на центральное телевидение. Хотя тогда бардов и вовсе не пускали на экраны. Не модный был для советской власти жанр!

Аленка кивнула Эдуарду и предложила:

— Пошли с нами… Развлечемся и будет весело.

У Шамая и в самом деле веселье. Изверг-Главарь пытал с помощью жаровни мальчика и девушку. Просто смазал им пятки маслом и подставил к босым ногам жаровню. И огонек лизал детские и девичьи подошвы. Такой вот изверг оказался Шамай. При этом еще снимал расправу на видео, запугивая сектантов. Впрочем, камера оказалась скрытой и её не видно.

Крики возбуждали Шамая, а черноволосая девка сосала ему нефритовый стержень. Все выглядело до крайности дико — оргия язычников.

А когда прибыли Эдик и Аленка, Шамай врубил динами и стал извергать потоками свой фантастический бред;

   На звездном пути сокруши супостата,
   Хоть путь меченосца не сладостный мед!
   Наступит момент — люди вспомнят солдата,
   Когда мир на Землю нагую придет!

Барс уверенно шагал зеркально-переливающимся ступенькам. Стоящая у входа четверка охлов-ру, тонкими лапками воспроизвела подобие салюта. Заиграла приятная музыка, смесь органа и чего-то — несравнимо более современного, движущая дорожка пришла в движение. Фраскандэр и товарищи с удовольствием воспользовались предоставленной услугой, у входа на языке дарохаров зажглось приветственные надписи. Первый зал был красочен весь в орнаментах, завитушках, в кричаще роскошных цветах. Второй зал, в изображениях животных, третий трепетно-таинственного подводного мира, четвертый непостижимо ярко изображал фауну атмосферы, пятый подземную среду в полумраке с пещерной подсветкой, шестой мир техногенных цивилизаций, в том числе дарохаров. Герой Люций даже спрыгнул с дорожки, он внимательно рассматривал пейзажи и наложенные друг на друга трехмерные голограммы. При этом он напоминал Наполеона Бонапарта во время визита в Лондон.

«Будьте чрезвычайно внимательны, посещая тот или иной город, возможно, вам продеться его штурмовать».

Наполеон — Первый Великий.

Юный телепат Пурпурного созвездия заметил:

— Интересные существа, вроде бы не сильнее нас и не имеют ярко выраженного техногенного превосходства. Как ты думаешь, Барс в случае войны мы справимся со своими дублерами!

Фраскандэр веселым тоном возразил:

— Я полагаю, братоубийственных конфликтов следует избегать, и почему бы вам, не стать союзниками.

— Хорошая идея, но и в животном мире порой идет внутривидовая борьба, несопоставимо превышая по ожесточению межвидовой уровень. — Ответил Люций с логикой, против которой в общем нечего возразить.

В последнем седьмом зале, что было вполне ожидаемым и логичным, располагались представители флоры и фауны, живущие в радиоактивных мирах. Это было и необычно и красочно, впрочем, долго любоваться, не было времени. Барс на всякий случай отсканировал все изображения, записав на плазменный накопитель, надо было выяснить судьбу «красной фишки» — это он сам придумал такой термин.

Как и следовало ожидать четверка охлов-ру в красных комбинезонах и в шлемах с опереточными лампочками, вышла навстречу гостям. Тут же ровный и на вид твердый пол пришел в движение, вверх поднялись бугорки, которые тут же превратились в удобные и мягкие кресла. Рядом с каждым креслом возникло по столику с целым набором колбочек и с прозрачными стаканами в форме цветков. «Старший жрец», у которого было больше всех лампочек, заговорил первым.

— Садитесь наши драгоценные гости! В этом храме красной Элжиры вы можете чувствовать себя как дома!

Говорил он на чистом хотя немного мелодично-металлическом языке громадной республики Дарохара. Правда изъяснялся он не один, как только этот жрец заканчивал фразу по цепочке начинал говорить другой, пока не высказывалась все четверка.

— Мы хотим узнать о красной святыне, символе вашего народа.

Четверка жрецов обменялась жестами, зачем вновь зазвучала речь ставшая певучей и рифмованной.