Дети мертвой звезды

Но от его крика стало только хуже. Шаманка забилась в истерике, даже не замечая, что её родители вопят из своей комнаты, требуя принести им еды. А Врач в это время выловил инструменты и разложил на одну из тряпиц. После он деловито осмотрел ящик Яги, перебирая разные иглы и пробирки, трубки и склянки. Я краем глаза следила за его манипуляциями, пытаясь урезонить Ягу. Лёд шагал из угла в угол, грызя ноготь на большом пальце. Усилием воли я подавила желание подставить ему ножку и прекратить эти метания. Яга вцепилась в мою руку, её чёрные глаза остекленели, а с губ срывались странные обрывки фраз. Она правда думала, что может «зашептать» болезнь, или просто была безумной? Может, стоило её встряхнуть за шиворот? Нет! Я не хотела быть как моя мать. Я снова посмотрела на Врача и взвизгнула от ужаса – он ножом распорол живот Тени! Я кинулась к нему, но Яга с удивительной силой схватила меня за плечи и крикнула, поворачиваясь ко Льду, который ошалело взирал на Врача:

– Не мешайте ему! Он вырезает скверну!

– Это же убийство! Лёд, ты что замер? – Я непонимающе смотрела на Льда, который беззвучно округлял губы, не в силах даже произнести вслух ругательства.

– Если не вырезать эту штуку, она лопнет, тогда конец, – всхлипывала Яга.

– А с разрезанным животом ему не конец?! Вы совсем спятили? – Я вырвалась из рук Яги и подбежала к Тени.

Я не понимала, как он сможет выжить с такой раной! Увидев, как Врач деловито засунул бедолаге руку в живот и начал там ковыряться, я ощутила головокружение и дурноту. Лёд обхватил меня за талию, взял на руки и вынес из комнаты. Я не сопротивлялась. Он осторожно уложил меня на кровать в комнате Яги, сел на краешек и принялся нежно массировать мне виски.

– Тень умрёт? – выдохнула я, чувствуя, что мои губы кривятся, как у ребёнка, готового расплакаться.

– Надеюсь, нет. – Лёд опустился на колени у кровати и уткнулся лицом мне в грудь. – С твоими ранами Врач хорошо справлялся.

Некоторое время мы молчали, я слушала дыхание Льда и старалась дышать с ним не в ритм – это отлично отвлекало от дурных мыслей.

– Что создало время – жизнь или смерть? Как считаешь? – Он накрыл мою ладонь своей и поднял голову, пристально рассматривая моё лицо.

Выбившаяся из хвоста прядь волос скрывала его левый глаз, отчего правый казался бездонным чёрным колодцем. У меня перехватило дыхание, а к горлу подступила тошнота.

– Отстань от меня с идиотскими вопросами! Вот Тень очнётся, тогда и будете вести занудные беседы о тайнах этого дрянного бытия. Или иди вон Врачу записку напиши. Может, он текстом ответит! – Я отвернулась к стене, но это не помогло.

Лёд сжал мне руку, а буквально через секунду больно укусил меня за плечо. Я стиснула зубы и зажмурилась.

– А я понял. Страдание создало время, – прошептал Лёд, едва касаясь губами моего уха. – Чем сильнее человек страдает, тем медленнее для него текут секунды. А наслаждение, – его пальцы скользнули по моему бедру, а после обвились вокруг моей шеи, – вот кто настоящий пожиратель времени.

Я ненавидела, когда Лёд себя так вёл. Нёс всякий бред, словно разговаривал не со мной, а с фантазиями в своей голове. Мне захотелось выкрикнуть самое обидное ругательство, которое я только знала, вырваться, убежать, а лучше – стукнуть хорошенько, чтобы он опять вернулся в норму. Но я продолжала лежать, чуть съёжившись, пока его сильные руки сжимали меня в объятиях. Уже через минуту моё тело начало отзываться тоскливой ноющей болью где-то в районе живота. Лёд поднялся с колен и лёг со мной рядом, а я изо всех сил прижалась к нему, даже сквозь одежду ощущая жар его кожи. Он снова впился зубами в моё плечо, а я подалась навстречу, схватила его за волосы, побуждая кусать ещё сильнее. И не отпускала, пока боль не затопила меня до пальцев ног. В такие моменты внутри меня словно просыпался монстр, который желал, чтобы моё тело уничтожили как можно скорее. Я упивалась болью, ликовала, видя удовольствие в глазах Льда, требовала ещё и ещё! Лёд любил меня такой. А я себя ненавидела. Презирала нас обоих.

Больные, безумные, одинокие дети умирающих городов, не знающие, что такое любовь, не видящие будущего.

Как далеко мы сможем зайти? Остановимся ли, когда невыносимый металлический запах крови заглушит все другие ароматы?

А какой бы меня любил Тень? Возможно, стоило бы мне зарыться в книги… Кривляка говорила, что именно женщина придаёт любви определённую форму. Я застонала. Значит, я отвратительна и жестока, как и моя любовь.

– А мы можем любить друг друга, как в его книгах – нежно, неторопливо, романтично? Без боли? – проговорила я, ещё крепче сжимая голову Льда.

– Я сдерживаюсь! Боги, если бы ты знала, насколько я сдерживаюсь! – глухо отозвался он.

– Вот спасибо! – Я резко села, поправляя одежду. – А если тебе дать волю? Кожу с меня сдерёшь? Это вопрос времени, как я понимаю?

– Проклятье! – проговорил Лёд, тоже садясь. – Я должен тебя нацеловывать, как хрустальную? И как быстро тебе станет скучно?

– А ты хоть раз попробуй!

– А то я не пробовал! – вскипел он, сверкая глазами. – Ты же лежишь, как дохлая рыба в этом случае!