Дети Метро

Ради Стаса она села на диету и уже сбросила пару килограммов. Ради него она покупала дорогую одежду, косметику, но Гусаров ничего этого не замечал. Не замечал всех её стараний, чтобы понравится, и это было обидно до слёз. А ей казалось, что она похорошела — похудела, стала стройнее. Она каждый день рассматривала в зеркале своё тело, лицо. Оно менялось и менялось к лучшему: исчезали отвисшие щеки, подтягивались бока, не такими оплывшими делались бёдра.

Ей вдруг стала подходить одежда, которую она не могла надеть раньше по причине лишнего веса и которая висела в шкафу, дожидаясь лучших времен. Её настроение, когда она глядела на себя, улучшалось, появлялась уверенность, дополнительный тонус. Так было, пока она не приходила в студию и не встречалась со Стасом.

Она смотрела на его равнодушный, отсутствующий взгляд и в её душе всё опускалось. Она словно попадала на ледяное поле, где повсюду веяло холодом и безжизненностью. Её цветущее праздничное настроение, тот позитив, который она копила в себе, в один миг исчезал, как исчезает электрический разряд, растворяющийся в пространстве.

Это было очень тяжело — настраивать себя каждый раз на встречу с ним.

«Неужели он не может сделать вид, — думала она с обидой, — пусть я ему не нравлюсь, но сделать вид, что со мной интересно, что я ему не противна, что я не предмет мебели? Это же не трудно, это так просто! Надо только улыбнуться мне, посмотреть в глаза, взять за руку. Всего лишь сделать вид, притвориться!»

Однако Стас не утруждал себя даже этой малостью. Он не скрывал, что Маша ему безразлична и совсем не интересует. Более того, он иногда допускал грубости по отношению к ней. Он мог сказать: «поворачивайся, корова!», когда она делала движения румбы медленнее, чем нужно, мог сказать и более грубые вещи, от которых на глаза наворачивались слёзы. Однажды она случайно наступила на его светло-кремовый ботинок, и он выругался матом. Но Маша ему всё прощала.

— Что, готова? — подойдя к ней пританцовывающей походкой, спросил Стас вместо приветствия. Маша не обиделась, что он с ней не поздоровался.

— Да! — ответила она, отходя от стены.

Гусаров взял её за руку, повел. Они начали танцевать. Сегодня он был настроен миролюбиво по отношению к своей партнерше, хотя та допускала ошибки чаще, чем обычно. Но миролюбивость его была вызвана не изменившимся отношением к Маше из-за жалости, уважения или других подобных чувств, его мысли были заняты Белорыбовым, Камо, своим бизнесом, всем, что относилось к работе, но никак не к девушке. Он как бы забыл о ней, механически двигаясь в паре, переставляя ноги и выгибая спину, вращая Машу вокруг воображаемой оси. Румба — энергичный танец и он энергично танцевал, отдаваясь ритму движения.

Ярко-красное платье Маши развивалось, когда она делала резкий поворот бедрами, груди вздымались вверх. Ей казалось, что со стороны она смотрится эффектно, что Стас потому и не подшучивает над ней сегодня, что она, наконец, привлекла его внимание. Она ждала любой реакции с его стороны, пусть даже и неосознанной — слов, касаний руки. Но Гусаров двигался без каких-либо эмоций на лице, несколько скованно, отрешенно.

Только в один момент, когда Маша чуть-чуть помедлила с поворотом, он позволил себе слегка шлепнуть её по заднице. Карие глаза его на мгновение ожили и блеснули злобным огоньком, а потом он вновь забыл о ней, ушел в себя.

Она опять обиделась. Её обидел не столько легкий безобидный шлепок, сколько та мгновенная, едва уловимая злоба, промелькнувшая в его взгляде. Это была еще одна обида, упавшая в общую копилку обид, нанесенных ей Гусаровым.

Музыка закончилась, и они вернулись к тому месту, где стояла девушка. Стас не знал о чём с ней говорить — общих интересов у них не было, кроме танцев. К ним подошла Неля одна, без партнера, ушедшего попить воды.

— А у вас получается, — вместо комплимента сказала она, поглядывая насмешливо на Машу, — скоро с румбой закончим, и будем разучивать «Ча-ча-ча». Тебе Дина ничего не говорила? — спросила она у Стаса.

— Насчет чего?

— Может восстановим пару? — Неля совершенно не стеснялась присутствия Маши.

— Я не против, — ответил Гусаров, не глядя на Машу, словно её здесь не было, — скажи об этом Дине.

Впрочем, его голос не излучал особого энтузиазма и Маша, несмотря на охватившую её всепоглощающую обиду, отметила это. Она просто не знала, что Стас, действительно, хотел поменять партнершу. Но не на Нелю, а на Ладу. Оттого и говорил без привычного оживления, свойственного ему, когда дело касалось девушек.

— Ты, правда, не против? — Неля оживилась, — я сейчас пойду.

— Погоди, не торопись. Я, пожалуй, сам с ней поговорю, — Стас посмотрел на Машу, — Маш, слушай, ты не обижайся, но у нас с тобой нет драйва. Давай поменяемся партнерами, ты…как смотришь?

— Какими партнерами? — подавленно спросила девушка, — у меня нет никого.

— Возьмешь у Нельки, — хмыкнул Стас, — ноль проблем! Как там его зовут?

— Костя, — подсказала довольная Неля.

— Вот, с Костей тебе удобнее будет. Он такой же заторможенный, как ты. Заторможенный — замороженный.