Дети Междумирья (СИ)

Глядя на останки нашей башни, хотелось выть. Обломки того, что всего несколько часов назад было тебе почти домом, всегда внушают горечь.

– А ведь, казалось бы, радоваться надо… – доносилось откуда-то от ребят. – Ведь это просто чудо, что воины Магополиса пролетали мимо и вовремя пришли на помощь. Если б не это – никакое убежище бы нас не спасло. Радоваться надо, но что-то оно не радуется… А ведь еще чуть-чуть и нэссы бы проломили дверь убежища. В два счета! И все мы были бы сейчас пленниками.

– А так в плену одна Маргоша… – тихонько прошептала Настасья.

– Одни говорят, нас там разместят с комфортом. Мол, на верхних этажах корпуса масса свободных спален на пять человек каждая… – кто-то за время сидения в налетоубежище успел нахвататься слухов и теперь передавал их остальным. – Другие – что корпус учебный и спален в нем отродясь не было, а значит мы будем ночевать в тех же комнатах, в каких станем днем учиться.

– Вот сейчас и проверим, – бодро ускорила шаг Анюта и тут же запнулась. За небольшим сараем, что стоял на пути, переминались несколько учеников, из тех, что уже давно жили в Академии. Они махали руками, явно призывая к себе. Наш отряд послушался «старших»…

– Не ходите, пока не обчиститесь, – серьезно посоветовал тоненький, бледный до прозрачности парень, примерно ровесник Настасье. – Есть, конечно, шанс, что они обленятся и сдадут посты. Но это вряд ли. Это – сказочка для таких сумасшедших, как я. Буду стоять и ждать…

– В чем проблема, паря? О чем ты? – спросил вовремя подоспевший Стив. Молчаливый Марик тоже был уже здесь.

– Хорошо, что вы живы, – вдруг сказал он нам. – Я готов был сломать убежище… – Похоже, друзья заметили, что Настасью с Анютой отозвали в сторону, и решили вмешаться. – Будешь стоять и ждать? Чего? Воды у моря? – Стива обижало, что ребята младше него считаются тут старичками, поэтому он намеренно говорил с усмешкой, чтобы выглядеть еще взрослее.

– Зачем нам обчищаться, мы, вроде, и так чистые… Что не так? – согласилась с необходимостью расспросить белобрысого Настасья.

Тут из-за угла показался еще один отряд. Оживленно о чем-то переговариваясь, пятеро учеников шли к главному корпусу. Белобрысый вытаращил глаза, схватился за голову, залихватски свистнул и начал отчаянно жестикулировать. Не успев еще выйти в зону прямой видимости главного корпуса, ребята замерли.

– Опять? – мечтательного вида взрослая девочка с ярко-синими глазами отделилась от группы и, пригнувшись, чтоб не увидели с места сбора, побежала за сарай. – Ох, как мне это все надоело! Если бы великое мудрое Волшебное Правительство узнало о произволе, который творят тут наши некоторые уважаемые педомаги, их бы всех отправили на передовую!

– Точно! – вздохнул белобрысый. – Обыск при построении – вещь жестокая… – и тут же пояснил для нас. – Такой обыск – хитрый способ узнать, хранишь ли ты запрещенные вещи. Ведь наверняка по пути в убежище все похватали из тайников самые дорогие свои вещицы, самые любимые. Если уж когда-то искать у нас запрещенное – то сейчас. Сразу все найдешь. Хранение запрещенных вещей, как известно, карается мгновенным исключением из Академии и отправкой на передовую. Им просто не хватает добровольцев, вот они и выискивают правонарушителей! Я точно говорю!!!

В голосе мальчишки звучала откровенная злость. Синеглазка испугано отшатнулась.

– Ладно, я пойду! – поспешно заявила она. – Спасибо, что предупредил… – девочка вытащила из нагрудного кармана какие-то листочки и с легким сожалением в последний раз пробежалась глазами по строчкам. – Стихи, – зачем-то пояснила она. – Мне. От одного здешнего парня… В сущности, он всегда был занудой! – параллельно с последним предложением, девочка разорвала листок на четыре части и бросила себе под ноги. Теперь я понял, откуда в ведре за сараем гора обрывков, обломков и прочего не совсем типичного мусора. Примеру синеглазки последовали еще двое из ее группы. Парень, остро пахнущий чесноком, со вздохом выбросил из кармана несколько булочек и шкурки от апельсина. В ведро он при этом не попал, но исправляться не стал.

– Раз в жизни хотел пожрать по-человечески! – буркнул обиженно и отвернулся. Его долговязый приятель молча выбросил какую-то вырезанную из газеты статью.

Группа снова двинулась к главному корпусу. На этот раз все шли молча и понуро. Немного высунувшись из-за укрытия, мы смотрели вслед.

– Нет! – вдруг отчаянно взвыла Анюта. На нее стало страшно смотреть. Она пятилась, мотала головой и широко распахнутыми глазами смотрела на Настю: – Я не пойду! Я не хочу! Портрет не отдам, и пойти – не пойду!

– Портрет? – Стив нахмурился. – Ты хранишь у себя что-то запрещенное? – Анюта замотала головой с удвоенной силой.

– Не отдам! Это ж не булки какие-то, с завтрака украденные. Это братская фотография! Я ее в интернате никогда никому не отдавала, и тут не отдам! – от волнения Анюта не смотрела, куда пятиться. – Я все соблюдаю! Все правила здешние! Но фото брата не могу выбросить, хоть режьте. Стыжусь, что такая нарушительница. Но выбросить – не могу!!!