Дети на ветру

— Эй, Дзэнта, надо искать щипцы.

Наконец щипцы находятся, горящие головешки перенесены в печку, угли положены, кастрюля поставлена. Сампэй бежит спросить, что делать дальше.

— Мам, кастрюлю мы поставили на печку, что теперь делать?

— Налить мисо-сиру, нарезать овощи…

— Понятно, — не дослушав до конца, Сампэй бежит на кухню.

— Эй! Надо мисо-сиру налить и овощей нарезать.

— Овощей? А каких овощей?

— Ах да!

Сампэй снова летит к маме.

— Мама, а каких овощей?

— Луку и картошки.

— Луку и картошки, — докладывает Сампэй, вернувшись на кухню.

— А где они?

Ох и трудная эта работа — готовить еду!

Около полудня у ворот раздался тяжелый скрип колес. Дзэнта и Сампэй выскочили из дома. За воротами стояли Акадзава Дзюдзо, судебный исполнитель и лошадь с телегой.

— Беда!

Мальчики побледнели. «Надо было срочно сказать маме», — думает Сампэй. Но кто же это там? За телегой толпятся ребята во главе с Кинтаро и во все глаза глядят на Сампэя. Может, не обращать на них внимания?

Надо бы спросить: «Кто вы? Зачем приехали?» Но Сампэй не спрашивает. Он утихомиривает стук своего сердца и с равнодушным видом идет к ребятам. Кинтаро, виновато и робко глядя на него, говорит:

— Давай поиграем, Сампэй-тян!

— Давай, — соглашается Сампэй.

Подпевала Кинтаро, Гиндзиро, сразу же подходит к Сампэю.

— Сампэй-тян, а мы олимпийские игры хотим устроить.

— Да? Ну что ж, я все могу, — хвастает Сампэй.

— И тройной прыжок?

— Могу.

— И прыжок в высоту с шестом?

— Могу.

— А бег с барьерами?

— И это могу.

— А прыжки в длину?

— А… Ничего не стоит!

— Лазанье по деревьям?

— Подумаешь! Мой брат недавно залез на хурму, держась за ствол одной рукой.

— Одной рукой?

— Ага.

— Врешь! — не верит Гиндзиро. — Забраться на дерево, держась одной рукой, никто не сможет. Правда, Кин-тян?

Кинтаро не отвечает. Мальчишки переглядываются. Некоторые уставились в землю.

— Правда, не сможет? — говорит Гиндзиро, обращаясь к ребятам за поддержкой.

Все согласно кивают.

— А я смогу, — решительно и громко заявляет Сампэй — что ему еще остается делать?

Тогда Камэити выходит из толпы мальчишек и говорит Сампэю:

— Ну тогда попробуй залезь на криптомерию у храма.

— Ну и залезу.

— Вот и лезь сейчас.

— Ну и пожалуйста.

Мальчики, переглядываясь на ходу, направляются к криптомерии. «Зря это я напросился!» — думает Сампэй, оглядываясь но сторонам: не видно ли Дзэнты, спросить бы у него, что делать. Но брата поблизости нет. Видно, домой убежал. Как раз в это время из дома вышел Акадзава и возчик — тащат к телеге шкаф.

— Эйсё! — дружно восклицают они, водружая шкаф на телегу.

В доме происходит что-то непонятное.

— Залезу! — говорит Сампэй, отступать некуда. — Несите сюда криптомерию. Вот сейчас же и несите.

Мальчишки в изумлении остановились.

— Да ты просто не можешь забраться на нее. Вот и все!

— Ах так! Тогда идем.

И Сампэй идет. Он решает во что бы то ни стало забраться на криптомерию, держась за ствол одной рукой.

Итак, Сампэй решил залезть на криптомерию, держась за ствол одной рукой. И он должен был это сделать, чего бы это ему ни стоило. Однако по мере приближения к храму уверенность его потихоньку улетучивается.

Подошли к криптомерии. Сампэй плюнул на ладошки, напряженно оглядел стоящих вокруг него мальчишек и сказал:

— Чур, сначала проба.

Он обнял двумя руками прямой, как телеграфный столб, ствол криптомерии и стал карабкаться вверх но нему.

— Эйсё! Эйсё! — кричали ребята.

Сампэй взобрался метра на три и соскользнул вниз.

— А теперь взаправду полезу. И буду держаться одной рукой. Ну, а вы? Вы что будете делать? — спросил он, оглядывая всех.

Мальчишки молчали.

— Если я залезу, вы тоже заберетесь? Да?

Никто ему не ответил.

— Кин-тян, ты полезешь?

— Зачем? — Я не обещал.

— А ты, Гин-тян?

— И я ничего не говорил.

— А ты, Камэити?

— И я тоже.

— Как?! Никто не хочет? Тогда и я не полезу.

— Почему?

— А потому что вы хитрые.

— Так ведь это ты сам сказал, что можешь забраться, — загалдели все.

— Ага! Если я один полезу на дерево, какие же это олимпийские игры?

На это возразить никто не мог. Как тут возразишь? Только Камэити и Цурукити твердили:

— А ты же говорил! Говорил!

А Сампэй, поглядывая на криптомерию, лихорадочно соображал: нет ли какого-нибудь способа взобраться на нее с помощью одной руки.

В это время позади послышался голос Дзэнты.

— Сампэй-тян! — Подбежал бледный запыхавшийся Дзэнта. — Мама зовет.

Сампэй сразу же забыл о том, что должен взбираться на криптомерию. Он помчался во весь дух к дому. Вбежав в дом, Сампэй очень удивился: стало как-то темно, словно в сумерках. Из прихожей он прошел в гостиную, из гостиной в дальнюю комнату. Кругом было пусто, будто в нежилом доме, В столовой остался только столик для еды, веник да щетка для сметания пыли.

«Мама, почему у нас так пусто стало?» — хотел было спросить Сампэй, но не спросил. Понял: пришли люди с фабрики и забрали все вещи. Мама собиралась куда-то уходить.

— Вы сидите дома, а я пойду к Оми-сан, — сказала она.

Оми-сан — адвокат, он живет в городе.