Дети на ветру

«Тэнгу Маленький» и «ямамба» переглянулись и сказали:

— Нет.

— Ну, а Дзэнта?

«Тэнгу-Ворон» и «Черепаха» переглянулись и сказали:

— Их обоих нет. Они дома.

— Так… Ну, а дом их где?

— А вон!

И дети пошли вперед, показывая дорогу. Конь двинулся следом за ними. Слева и справа от него шагали «тэнгу», «черепахи» и «ямамбы». И старик невольно рассмеялся. Тут один из «тэнгу» протянул ему маску «Тэнгу Большого».

— Возьмите, дедушка!

— Откуда это?

— Да она у нас лишняя оказалась.

Это была та самая маска, от которой отказался Сампэй. Старик охотно взял ее и, превратившись в «Тэнгу Большого», поехал к дому внуков.

А там все собрались у коровника, где были привязаны коровы по кличке Сирояма и Санда, и рассказывали бабушке, как Сампэй свалился с коровы. Тут в ворота въехал всадник в маске «Тэнгу Большого», в сопровождении целой оравы мальчишек.

— Ну как мы выглядим? — весело спросил «Тэнгу Большой».

По голосу и фигуре все сразу догадались, что это был старик Оно, и, увидев огромные маски на маленьких фигурках, стоящих рядом с ним, расхохотались. Так было забыто отчуждение, длившееся более десяти лет, и никто более о нем никогда не вспоминал.

КОНЕЦ ВЕСНЫ, НАЧАЛО ЛЕТА

Отец Сампэя и Дзэнты заболел воспалением легких и его положили в больницу. Мать поселилась там же, чтобы ухаживать за ним. Мальчики в доме одни, однако ни скучать, ни бояться чего-либо им некогда — в доме чрезвычайное положение. Правда, еду им готовит жена скотника, но в остальном они предоставлены самим себе.

Воскресное утро. Еще очень рано, но Сампэй уже на ногах.

— Дзэнта! — зовет он брата. — Пошли скорее на горку. Будем делать зарядку. Скоро солнце взойдет.

На часах четыре утра. Но еще вчера они договорились, что теперь станут закаляться. Да и мама, уходя в больницу, сказала:

— Меня не будет неделю, а может, и две. Извольте заботиться о своем здоровье! — И голос у нее при этом был необычно строг.

Да, теперь надо быть бодрыми и мужественными.

— Дзэнта! — зовет Сампэй.

— Слышу! — откликается Дзэнта и, отбросив одеяло, подпрыгивает на постели.

Он подпрыгивает еще раз, повыше, и они наперегонки раздвигают ставни и бегут на горку за домом. Солнце еще не встало. Мальчики направляются в персиковый сад. Там за сосной они облюбовали ровное местечко. Прибежав под сосну, они становятся по стойке «смирно!».

— Внимание! — подает команду Дзэнта. — Начинаем упражнения для ног.

Потом они делают упражнения для пояса, для рук, и, наконец, для шеи. Зарядка закончена, но Сампэй недоволен. Ему все еще мало.

— Внимание! — истошным голосом вопит он, закрыв глаза. Голова его при этом трясется, а рот разинут.

Дзэнте становится смешно, и он хохочет.

— Ты чего? — оглядывается Сампэй, не понимая, что причина смеха — он сам.

— Да так.

Сампэй, подражая брату, кричит:

— Упражнения для шеи начинай!

Сдерживая смех, Дзэнта вертит шеей: «Раз-два-раз-два…»

Они двигают ногами, руками, наклоняются и выпрямляются, а когда кончают зарядку, на востоке, за дальними горами, уже поднимается круглое, как диск на японском флаге, солнце. Оно большое и темно-красное.

— Бандзай! — орут мальчики во все горло и машут руками, приветствуя утреннее светило.

Затем они завтракают у жены скотника и идут домой. Там они растягиваются на татами, но им кажется, что в доме появилось слишком много теней и эти тени все сгущаются и сгущаются. Сампэю не лежится.

— Дзэнта! Давай поборемся.

— Не, — отказывается Дзэнта, ему не хочется.

— Тогда что ты будешь делать?

— Читать, что задали.

— Ну вот!

Сампэю ответ брата не нравится. Он считает, что надо закаляться. Ведь они назвали эту неделю «Неделей укрепления тела и духа». Поэтому он встает и молча уходит. «Пойду в горы. Там найду чем заняться, — думает он, поднимаясь по склону. — Ага! Нужно укреплять мышцы ног. Нечего идти на двух ногах. Поскачу вверх на одной ноге». И он скачет по дорожке на одной ноге.

Итак, Сампэй скачет в гору на одной ноге. Отец в больнице. Мать неотлучно при отце. Они с братом одни в доме. Нужно закаляться. Укреплять ноги. Сегодня он будет закалять свои ноги. Прыг! Прыг! Прыг! Однако здорово это у него получается! Только утомительно очень. Сначала он делает пять прыжков, не меняя ноги, потом четыре, три прыжка, и наконец, не может сделать ни одного прыжка. Он стоит на одной ноге и потихоньку оседает, и вот уже почти касается земли. Если дальше так стоять, то начнешь качаться и завалишься на бок. И тут Сампэй подумал, допустим, что он не может сделать двух шагов на одной ноге, но один-то шаг он в состоянии сделать! Ведь человек так и ходит. Шаг за шагом, ступая то одной, то другой ногой. И с криком «Э-гей!» он взбегает на вершину холма.

Вот и все дела! И притом поднимался не на двух ногах, а попеременно то на одной, то на другой.