Дети на ветру

— Где тебе! Думаешь легко? Я вон сколько книг прочитал, пока стал волшебником. И «Арабские сказки», и «Сказки» братьев Гримм, и «Сказки» Андерсена… Много знаю разных сказок. А ты ничего не знаешь.

— Ну и ладно. Не обязательно читать всякие там сказки. Нужно только закрыть глаза да сказать свое желание. Вот я сейчас и попробую. Бабочка, бабочка! Появись еще раз! Не появишься — кину в тебя камнем!

— А вот и не появится. Не прилетай, бабочка! Прилетишь — ударю тебя палкой!

Прокричав каждый свое заклинание, они стали ждать, прилетит ли бабочка. Однако бабочка не прилетала. Лишь красивые маки тихо млели под теплым солнцем.

— Вот видишь! Как я сказал, так и есть. Она же заколдованная! Скажу: «Не прилетай!» — ни за что не прилетит. Это же не бабочка вовсе, а человек, превращенный в бабочку. Поэтому она и понимает человеческие слова, — сказал Дзэнта с важным видом, но Сампэй не поверил.

— Враки все это! Бабочки вылупляются из гусениц.

— Ах, враки! Вот превращу тебя в бабочку, будешь знать!

— Вот и хорошо! Превращай! Давай превращай! Я очень люблю бабочек, — обрадовался Сампэй.

Это озадачило Дзэнту. Подумав немного, он сказал:

— Знай: станешь бабочкой, человеком тебе уж не бывать.

— Ну и ладно! Зато по небу буду летать.

— Домой уж никогда не вернешься.

— А вот и неправда! Возьму и прилечу.

— Нет уж, не прилетишь. Ты же бабочкой станешь, никто тебя не узнает. Все закричат: «Гоните ее, гоните!» — и прогонят из дома.

— Ну и пусть! Превращай меня в бабочку, и всё! — Сампэй тянул Дзэнту за рукав.

И тут за забором прошел монах. На нем было черное кимоно и желтая ряса. Увидев его, Дзэнта сказал тихим голосом:

— Сампэй! Видишь вон того монаха? Сейчас я превращу его в бабочку.

— Превращай! И сейчас же!

— Подожди.

— Ну что же ты? Давай быстрее, а то уйдет.

Пока они переговаривались, монах скрылся из виду.

— Ну вот, ушел. Надо было быстрее колдовать, пока он тут был. Мне так хотелось посмотреть, как человек в бабочку превращается!

— Нет, так нельзя! Если бы я сказал ему, что заколдую его, он обиделся бы. Я это незаметно сделаю. Куда бы он ни ушел, я все равно заворожу его. Наоборот, даже лучше, если он не будет у меня перед глазами.

Не успел Дзэнта сказать это, как, откуда ни возьмись, с ветерком прилетела черная бабочка.

— Видишь! Вот он! Вот он! — закричал Дзэнта громко. — Вот он, монах. Превратился в бабочку и прилетел.

Сампэй обомлел. Бабочка и вправду была чем-то похожа на монаха. Но он все еще сомневался.

— Дзэнта, ты действительно заколдовал его?

— Ну да! Я применил великое заклинание.

— А когда?

— Только что.

— Но ты же ничего не сделал!

— Нет, сделал. Незаметно для тебя. Потому-то и называется «колдовство».

— А-а… — восхищенно протянул Сампэй.

Потом Дзэнта по очереди превращал прохожих в стрекозу, в кузнечика и даже в цикаду. Машину вместе с шофером он превратил в жука-носорога, и этот жук взлетел и сел на ветку дуба. Было непонятно, куда девался шофер, но, увидев на роге жука малюсенькую тлю, они решили, что это он и есть.

Прошел человек-реклама с нелепо вытянутым щитом за спиной, и Дзэнта тотчас же заколдовал его. Человек-реклама сделался богомолом и в мгновение ока повис на листьях мака. Мальчик из овощной лавки был превращен в саранчу, а посыльный из мясной лавки — в земляного червяка, его они так и не нашли, видимо, потому, что земляные червяки живут в земле.

Жук-носорог, богомол, кузнечик и остальные заколдованные были пойманы и выстроены шеренгой на веранде, а мальчики, уплетая печенье, глядели на них.

На следующий день, уходя в школу, Дзэнта сказал:

— Сампэй-тян! Сегодня на обратном пути из школы я сам себя заколдую. Превращусь во что-нибудь.

— В стрекозу?

— Вот еще! В стрекозу!

— Ну тогда в бабочку. В красивую-красивую бабочку.

— Фу! Не люблю бабочек.

— Тогда во что же?

— Может, ласточкой стану. Ласточки быстро летают. Могут сразу все небо облететь. Жжиг!

Расставив руки, Дзэнта побежал по комнате. Сделав круг, он остановился и сказал:

— Или голубем сделаюсь. Белым. Почтовым. Хлоп-хлоп крыльями — быстрее самолета.

Он облетел комнату, будто голубь, и заключил:

— Во всяком случае, ты и не заметишь, как я войду в ворота. Вот возьму и вползу муравьем. Залезу потихоньку тебе за шиворот и ужалю в то место, куда рука не достанет. Посмотрим тогда, что ты станешь делать.

Сампэй возмутился.

— Подумаешь, муравей! Сразу же сброшу кимоно и раздавлю его пальцем.

— Ну тогда я змеей сделаюсь. Ты выйдешь в сад, а я вползу и ужалю тебя за ногу или за руку. Все! Решено: обернусь змеей. Только змеей.

И Дзэнта пополз за Сампэем, будто змея.

Наступил полдень. Сампэй ожидал брата в саду. «Интересно, во что он превратился?» — думал он, поглядывая то на небо, то на дорогу, обшаривая листву дуба и ветки кипариса, заглядывая в цветы мака. Вспорхнула бабочка, он за ней вдогонку — а вдруг Дзэнта? Забежала собака с улицы, Сампэй поймал ее, стал разглядывать — подозрительная какая-то.

— Вижу, вижу! Это ты, Дзэнта! — крикнул он собаке, но собака только таращила на него глаза и быстро-быстро виляла хвостом — не дадут ли чего поесть.

Сампэй отпустил ее, и она умчалась со всех ног.