Дети нашей улицы

Управляющий притворился, что обеспокоен.

— Что ты такое говоришь?!

И Арафа ответил ему откровенностью:

— Я понимаю, что моя жизнь зависит оттого, насколько я тебе нужен.

Управляющий рассмеялся, однако в его смехе не чувствовалось веселья.

— Не думай, что я недооцениваю твой ум! Признаюсь, ты правильно мыслишь. Но с чего ты взял, что мои потребности ограничиваются бутылками? Разве ты не в силах с помощью своего волшебства изобрести другие чудеса?

Но Арафа продолжил начатую мысль, сказав сухо:

— Я не сомневаюсь, что именно твои люди открыли всем, какие услуги я тебе оказываю. Но ты должен помнить, что твоя жизнь также зависит от меня…

Управляющий угрожающе нахмурился, но Арафа решительно продолжил:

— Сегодня у тебя нет надсмотрщиков. Вся твоя сила заключается в бутылках. Пока они у тебя в избытке. Но если завтра со мной что-нибудь случится, послезавтра ты последуешь на тот свет за мной.

Внезапно управляющий, как зверь, набросился на него, схватил обеими руками за шею и сдавил так, что сам задрожал всем телом. Однако тут же ослабил хватку, убрал руки, изобразил улыбку, в которой сквозила ненависть, и выдавил:

— Смотри, до чего довел меня твой злой язык! А ведь нам незачем враждовать. Мы оба можем наслаждаться победой и жить спокойно.

Арафа глубоко вздохнул, чтобы перевести дыхание, а управляющий продолжил:

— В моем доме не бойся за свою жизнь! Я буду оберегать ее как свою собственную. Ты будешь пользоваться всеми благами, но не забывай о своем волшебстве, плоды которого важны для нас обоих. И знай! Тот, кто задумает предать другого, погубит себя!

Когда Арафа, вернувшись в свой новый дом, передавал этот разговор Аватеф и Ханашу, они слушали его нахмурившись. Было очевидно, что всем троим в их новой жизни недостает спокойствия. Однако за ужином, где стол ломился от яств и благородных вин, они позабыли о своих тревогах. Впервые Арафа громко смеялся, а Ханаш хохотал так, что сотрясался всем телом. Они поплыли по течению жизни и прежде всего оборудовали лабораторию в комнате за залом. Арафа старательно записывал в тетрадь символы, которые они обговорили с Ханашем и которые были понятны только им двоим. Однажды за работой Ханаш сказал Арафе:

— Мы как в тюрьме!

— Потише. И у стен есть уши, — предостерег его Арафа.

Ханаш злобно оглянулся в сторону двери и продолжил шепотом:

— Разве нельзя изобрести новое оружие, с помощью которого мы неожиданно нанесем ему удар?

Арафа обиженно ответил:

— С этими слугами под боком испытать его так, чтобы никто не прознал, не получится. От него ничего не утаишь. Даже если расправимся с ним, нас тотчас же растерзают разъяренные жители улицы.

— Зачем же тогда работать с таким рвением?

— А больше ничего не остается, — вздохнул Арафа.

После обеда Арафа наведывался к управляющему, чтобы составить ему компанию и выпить. А вечером возвращался домой, где в саду или в беседке его ждал Ханаш с уже дымящимся кальяном, заправленным гашишем. Они никогда не слыли гашишниками, но со временем пристрастились. Их заставила скука. Даже Аватеф научилась курить. Они пытались избавиться от страха, отчаяния и тяжелого чувства вины, стараясь не вспоминать о том, какие радужные надежды питали в прошлом. У мужчин, в отличие от Аватеф, по крайней мере было занятие. Она же ела, пока не наедалась, спала, пока ей это не надоедало, проводила время в саду, наслаждаясь его красками, пока ей это не опостылело. Она понимала, что живет той жизнью, о которой мечтал Адхам. Но какой тяжелой она оказалась! Сейчас Аватеф не понимала, как можно было стремиться к такому существованию. Возможно, она чувствовала бы себя иначе, если бы не была узницей и ее не окружали злоба и презрение. Но ей суждено до конца оставаться взаперти и ощущать на себе ненавистные взгляды. Выхода не было, и она нашла его в гашише.

Однажды Арафа задержался в доме управляющего, и Аватеф решила дождаться его в саду. Уже взошла луна, а она сидела в ожидании, слушая, как качаются ветви и квакают лягушки. Вдруг ее внимание привлек шум отворяющейся двери. Она приготовилась уже встретить Арафу, как вдруг услышала шорох одежды — кто-то вышел из подвала. Со своего места в лунном свете она разглядела силуэт служанки. Та, не замечая Аватеф, подошла к двери. Арафа зашел, покачиваясь. Служанка отступила к стене гостиной, Арафа последовал за ней. И хотя их скрыла тень, Аватеф поняла, что они слились в объятьях.

109