Дети неба

Были обычные шуточки для взрослых насчет Тами и Уилма – которые на самом деле оказались, по сути, правдой.

– Да мы тут просто рассуждали насчет «Группы изучения катастрофы».

– Ага.

Джоанна поставила пиво на стол.

– А что это? – спросила Равна. – Звучит жуть до чего официально, а я думала, что в курсе всего «жуть до чего официального».

– Да это только потому… – начала Хейда, но ее перебила, выручив, Эльспа Латтерби:

– Это три громких слова, за которыми приличное умение принимать желаемое за действительное. – Никто ничего не сказал, и Эльспа, пожав плечами, заговорила дальше: – Понимаете, мадам…

– Эльспа, прошу тебя, называй меня Равна.

Вот всегда я это говорю, а некоторые, как Эльспа, всегда забывают.

– Да, прошу прощения, Равна. Так вот, я говорю, что вы со Стальными Когтями сделали все, чтобы заменить нам родителей. Я знаю, как много Резчица и Свежеватель-Тиратект тратили на нашу Академию. И мы изо всех сил стараемся реализоваться – в этом мире. Самые молодые из нас вполне довольны. – У нее на лице мелькнула улыбка. – У моей сестренки есть Бизли и людские товарищи для игр. У нее есть я, и она не очень помнит наших родных. Гери эта планета представляется чудесной.

Равна наклонила голову:

– Все так. Но для старших здешняя жизнь – это эпилог к какому-то холокосту?

Сама Равна часто видела ее именно так.

Эльспа кивнула:

– Наверное, это неправильно, но так многие думают. Не все, конечно. Мы помним родителей и цивилизацию – неудивительно, что некоторым из нас потеря так горька. У катастроф бывает такой эффект, когда никто из живущих за них не отвечает.

Джефри не дал себе труда брать человеческий стул, а сел на насест, который обычно используют Стальные Когти. Оттуда он смотрел мрачно.

– И неудивительно, что такие люди называют себя «Группой изучения катастрофы», – сказал он.

Равна улыбнулась всем:

– Я полагаю, все мы раньше или позже перебывали членами этого клуба – те из нас, кто серьезно относится к новейшей истории.

Элемент бармена ушел, и Амди возник весь вокруг двух столов – голова там, голова здесь, частично взобрался на высокие табуреты. Он любил смотреть со всех сторон – и его было достаточно, чтобы это хорошо получалось. Двое на стульях склонили головы набок, но голос Амди шел будто отовсюду.

– Так что это получается немножко похоже на меня и некоторые другие эксперименты господина Булата. Очень много жизней ушло на наше создание. Я вышел отлично, может быть, но остальные все еще в жутком состоянии. Иногда мы собираемся и стонем-плачем, как нас жутко обижали. Но вряд ли мы можем с этим что-то сделать.

– Ты прав, Амди, – кивнула Эльспа. – Но ты хотя бы можешь за это ненавидеть конкретное чудовище.

– А у нас, – сказала Равна, – есть для того Погибель. Она чудовищнее всего, что может себе представить ум любого жителя Края. Мы знаем, что битва с этим злом убила ваших родителей в Страумском царстве и косвенно погубила Сьяндру Кей. Чтобы преградить путь Погибели, много цивилизаций в Галактике принесли себя в жертву.

Все покачали головами, а один из мальчиков, Овин Верринг, ответил:

– Мы этого знать не можем.

– О'кей, в последнем мы не можем быть уверены. Разрушение было так обширно, что разрушило и наши возможности его измерить. Но…

– Нет, я вот о чем: мы вообще мало что можем об этом знать. Вот смотрите: наши родители были учеными. Они вели исследования в Нижнем Переходе – место опасное. Они играли с неизвестным.

«Все правильно понимаешь, мальчик», – подумала Равна.

– Но это делают миллионы других рас, – продолжал Овин. – Наиболее обычный способ рождения новой Силы. Мой отец решил, что сам Страум в конце концов колонизирует покинутую систему какого-нибудь коричневого карлика в Нижнем Переходе и мы тоже перейдем. Он говорил, что мы, страумеры, всегда стремились в неведомое, что мы – те, кто рискует. – Очевидно, он заметил смену выражения на лице Равны и заторопился: – А потом что-то получилось очень плохо, не так, как думали. И это тоже не могло не случаться с тысячами рас. Экспедиции вроде нашей Верхней Лаборатории часто бывали либо поглощены тем, что живет Там, либо просто уничтожены. Иногда погибала и исходная звездная система. Но что случилось с нами – что заставило нас спуститься Сюда? Это не вяжется с тем, что мы знаем о той ситуации.

– Я… – Равна осеклась. Как это сказать? «Ваши родители были жадными, небрежными, и им исключительно не повезло»? Она любила этих детишек – ну, почти всех, и готова была сделать почти все, чтобы их всех защитить, но когда она на них смотрела, иногда думала только о том, до какой катастрофы довела их жадность родителей. Она посмотрела на Джоанну, ища помощи.

И как часто бывало, когда приходилось туго, Джоанна бросилась в прорыв:

– Я немножко больше помню, чем большинство из нас, Овин. Я помню, как родители готовили наше бегство. Верхняя Лаборатория – это не была обычная попытка Перехода. У нас был брошенный архив, мы занимались археологией самих Сил…