Дети небес

Магнат посерьезнел, пристально посмотрел на Зека:

— Ну? Есть немного времени, говори.

Зек сел прямее.

— Благодарю, господин. Я редко бываю личностью, и никогда долго, но сейчас я восьмерка. Хранитель не может утаить от меня свои тайны или может не все. Он царь лжи и царь смерти. Он убивает и убивает — убивает своих!

— Ну так свергните его.

— Вы не очень много знаете об убийствах, господин? Если убиваешь часто и с умом, то можешь построить дворец террора. Когда-нибудь, быть может, он рухнет, но пока что даже за мысль об этом тебя могут убить.

— Так было, пока не появился Амдиранифани?

Зек кивнул — синглет, одной головой.

— Пока не появился Амдиранифани и хорошие условия радиосвязи, которой так ждали мои фрагменты последнюю декаду. Одно слово от вас, господин, всего одно слово надежды. Оно может все решить, оно может свергнуть Хранителя.

Магнат недоверчиво хмыкнул:

— Я знаю, что Хранитель к своим пленникам суров. К работникам иногда тоже. Его худшие эксцессы я сдерживаю. Но его шпионы дают результаты. Ондает результаты. Можешь ты на это возразить?

— Да! — Но Зек, похоже, потерял нить разговора, глаза помутнели. — Прошу прощения. Меня осталось три. Минуту.

Под кораблем проплывали Луга Резни. Сейчас уже виден был спуск к Скрытому Острову и дальше, но по-настоящему зрелищно смотрелся «Внеполосный». Воздушный корабль должен был пролететь вдоль звездолета, и шпили двигателей стояли поникшие, а нижние были раздавлены, но все равно звездолет полыхал яркой зеленью. Даже стаи, которые не знали, каким когда-то был этот корабль, были потрясены его красотой. Равна заметила, что элементы Магната все смотрят на звездолет, почти так же забывшись, как Зек, но по иным причинам.

Радист возобновил речь:

— Хранитель убил [ бульк] и [ бульк], — этих имен на меж-стайном Равна не узнала, — когда они слишком много приобрели вашего расположения. Он убил того человека, Эдви Верринга, загнал его на землю Хора, а вам сказал, что он умер от болезни.

Магнат повернулся одной головой к Зеку и заметил:

— Хранитель предложил нам осмотреть останки.

— Уловка, господин. Вспомните: он предложил это Равне и Тимору. Тимора он убедил, что Эдви может быть еще жив. Хранитель для всего использует заложников, и даже когда заложники уже мертвы, он их все равно использует.

— За уши притянуто. Я тоже мог попросить показать мне останки.

— Могли, но не стали, — коротко ответил Радист. — И если бы попросили, Хранитель бы дал вам объяснения, которые выбы приняли. За тот год, что я помню, вашей доверчивости не было границ. — Он запнулся, Зек сжался, припал к земле. — Ой, простите, простите…

Магнат не реагировал — только поднял одну морду иронически:

— Скажешь сейчас, что это были радиопомехи?

— Нет, господин, — прозвучал тихий ответ. — Это все был я. — Может быть, но вид у Зека был сейчас недоуменный. — За то время, что у меня есть, я не совсем знаю, что еще сказать. — Он поглядел на Джефри и продолжал: — Есть одно убийство и одна ложь, которые сделали возможным все прочие убийства и всю прочую ложь. Хранитель убил Описателя Джакерамафана. И солгал, объявив Джоанну…

— Да-да, можешь не повторять. — Магнат кивнул в сторону Джефри. — Я это слышал от твоего друга Амдиранифани. — Но по голосу не было слышно, чтобы Магнат разозлился. Он почти весь смотрел наружу. Закрывая весь вид, проплывал мимо «Внеполосный» с его изящными обводами, шпили двигателей изгибались так близко, что, казалось, потянись — и достанешь. В позе Магната читалось некое потрясение зрелищем. — Описателю бы вы, люди, понравились. Он был таким наивным, таким непрактичным.До того как мы разделились, я — мы то есть — были куда изобретательнее любой стаи, занимающейся коммерцией. Нам сопутствовал такой успех, что мы не могли угнаться за собственными предприятиями. И потому мы решили разделиться на двоих: одна стая будет специализироваться на практических вопросах, а другая — предастся воображению. Трезвый делец и парящий в облаках мечтатель. У Описателя были целые тетради его изобретений. А я работал и расширял наши предприятия, пока он творил.