Дети немилости

Но с делами я быстро покончил и даже растерялся с непривычки: обыкновенно они занимали куда больше времени. Бесчисленные посетители, просители и советники остались в Кестис Неггеле. Возникни нужда, они бы, конечно, и оттуда добрались до меня, посредством поезда или того же чудесного аппарата. Только нужды не было и не могло быть: император Морэгтаи не покидал Данакесты.

Две недели назад господин Кайсен представил мне новые доказательства собственной преданности и ценности Дома Теней как структуры.

Подтверждая его ходатайство об аудиенции, я обдумывал слова Онго. Генерал говорил о чудовищной ошибке на пути долга и о том, как трудно идти, сознавая её. Он на собственном опыте знал, как узок становится после этого путь, как тяжёл страх упустить что-то ещё, и при этом не понимал, отчего я считаю возможным доверять Великой Тени. Полагаю, несравненный Онго всё-таки немного лицемерил — точнее, был небеспристрастен. У шестого сословия имеются собственные представления о чести, пускай дворянину они кажутся уродливыми. Своего криводушного преемника, он же предшественник, господин Кайсен живьём разобрал на части при помощи пилы и стамески.

Андро Улентари… Я много размышлял о его судьбе, пытаясь понять его. Двести лет назад Эрдрейари писал о другом человеке, но строки обретали новое звучание:

Шепотком, вокруг да около
Ходит ветер злых вестей.
Слышно, выкормили сокола
В змеином гнезде.
И остался птицей в сердце он,
Только под землёй
Обернулись перья серые
Стальной чешуёй.
Откупайся красным золотом,
Головы поднять не смей,
Как покажется над городом
Крылатый змей…

Если же подозревать худшее, и всё это — заговор, убийство, назревавшая смута — с самого начала было замыслом Андро Улентари, то повторить схему низложенный князь не сумеет: слишком узнаваемо и слишком опасно. Пусть моя власть над шестым сословием кажется зыбкой, о власти Эррет такого не скажешь.

Эррет говорила, что среди теней Кайсен превратился в легенду при жизни, даже в пословицы вошёл. От одной из них я не мог отделаться: «Дедушка не зол, дедушка суров. Когда дедушка очень суров, многие умирают».

…Ивиль следовала за ним как истинная тень — немо, неотрывно. Кайсен, казалось, не обращал на неё внимания, но то, что Тени Востока он дозволил ждать себя у дверей императора, свидетельствовало о многом. «Девочка влюблена», — шепнула мне Эррет с полуулыбкой. Я поначалу удивился, а потом вспомнил, что дом Улентари этим славится: что далеко ходить — родной дядюшка Андро в возрасте шестидесяти пяти лет женился на горячо любившей его юной особе.

— Не думал, — сказал господин Кайсен, — что есть причина, способная собрать вместе Теней сторон света, кроме восшествия на престол нового императора и начала войны.

— И вы правы, — ответил я. — Вы прекрасно знаете, о чём речь, господин Кайсен.

«Речь о войне, — подумал я, — которая не должна начаться».

— Мы готовы служить, государь. — Старец сложил пальцы на трости.

Я помедлил. Мелькнула мысль: надо приказать Кайсену убрать агентов Западного луча из Лациат. Я запретил Эрдрейари хозяйничать там, и если Великая Тень начнёт дразнить генерала своей властью, очередной схватки не миновать. Полезно знать, что думают каманары, но спокойствие внутри империи мне дороже. Последствия столкновения двух столь могущественных людей непредсказуемы.

— Я хочу знать о настроениях в Аллендоре и о том, что намерена делать Лириния, — сказал я. — Потом распоряжусь относительно вашей работы.

Кайсен поклонился.

— Ждите в саду, — велел я. — Я буду через минуту.

Отец говаривал, что государь во время исполнения своих обязанностей не должен видеть разницы между главой княжеского дома и последним уличным шпиком: для императора, олицетворяющего высшую справедливость, все его подданные равны. Я мог звать к себе кого угодно, просто личная приёмная моя не годилась для широких совещаний. Но официальная Данакеста была большим, чем главная резиденция дома Данари, она была священной твердыней для всей уаррской аристократии, и присутствие в этих чертогах даже одного господина Кайсена смертельно оскорбляло князей. Не то чтобы я разделял чувства напыщенных стариков; в конце концов, если говорить о достоинстве крови, Андро Улентари на многих из них имел право смотреть свысока. Но выказывать благорасположение шестому сословию в ущерб первому я не имел права.

Я сложил в ящик отцовские письма, запер секретер и на минуту остановился перед деревянным глобусом. Провёл кончиками пальцев по лакированному скользкому боку. Тяжёлое тело глобуса повернулось, чуть скрипнув.

Уарра…