Дети немилости

- Нет, - сказал он. – Не прожил. Ну, не веришь – я не настаиваю. А сама ты как думаешь?

- Я думаю… - Неле заморгала. – Я думаю, это духи камень поштавили, - изрекла она, и худое ее личико стало отрешенно-задумчивым.

Лонси покивал, пряча улыбку, и вытер со лба пот. Он уже собрал остатки обеда. Серая кобыла, доставшаяся ему на станции, почуяла, что передых кончился, и тихо, печально заржала, подняв голову. В пожухлой траве под ногами шмыгнула мышь.

- Что же, - спросил Лонси, - духи играли свадьбу?

- Да, - горячо сказала Неле, уставившись в небо поверх его головы, - да!

…ап! – и она уже в седле. Лонси полюбовался легкой посадкой горянки и в который раз загрустил. Конечно, он образованный человек, многое повидал, всю жизнь прожил в большом городе, но… Неле, кажется, даже от жары не страдает.

- Как у наш! – продолжала девчонка. Кажется, она решила выговориться за всю неделю путешествия; до сих пор из нее каждое слово приходилось добывать чуть ли не силой. – В Верхнем Таяне ешть хребет Шемь Швадеб…

- Эй, - сказал Лонси, переведя взгляд ниже, - погоди.

- Что?

- Что… то есть, что это у тебя? Вся нога в крови.

- А-а, - небрежно сказала девчонка, - это лошадь шпоткнулашь. О камень меня приложила.

На миг Лонси заподозрил, что она врет и на самом деле промахнулась топором, пока рубила кустарник. Но так осрамиться мог скорее он сам, никогда толком не державший в руках ремесленной снасти, а не дикарка Юцинеле, которая ловко управлялась что с оружием, что с инструментом. Да и рана тогда выглядела бы иначе. Должно быть, действительно камень повинен… Лонси покачал головой. Вот дурочка девчонка! Жутко было смотреть на грязную голую икру под закатанной штаниной; лоскут кожи содран, и поверх – корка из сукровицы и грязи. Ладно он, с непривычки измучившись верховой ездой, ничего не замечал в пути, а сама-то Юцинеле что? Еще кусты рубить пошла…

- Глупая, - укоризненно сказал Лонси. – До мяса рассадила, и делаешь вид, будто ничего нет. А если загноится?

Неле моргнула и нахмурилась. Глаза у нее были красивые – светло-сиреневые, в мохнатых темных ресницах. Единственное, что в ней было красивого.

- Я жаговор прочитала, - полушепотом ответила она, наклонившись к нему с лошади.

Лонси с неудовольствием поджал губы. Велел ей сидеть тихо и вытянул над раной два пальца.

Заговор девчонка, может, и прочитала, но силы в нем не было никакой. Еще из школьного курса истории Лонси помнил, что дикарям известна только Первая магия, а потом об этом же рассказывал в университете этнограф. Лектор, знаменитый исследователь, много времени проведший в экспедициях, говорил, что и это убогое знание не стоит переоценивать. Сплошь и рядом отсталые племена путают живой амулет с простым украшением, работающую словесную схему – с поэтическим заговором. Впрочем, сфера воздействия Первой магии узка, возможности ее скромны, а первобытная вера обладает такой мощью, что подчас различие в эффективности незаметно…

«Но пустую палку с боевой ручницей они никогда не путают», - нагло заметил тогда с последнего ряда жирный Оджер Мерау. Лонси, прилежно строчивший, вздрогнул и обернулся, ища грубияна гневным взглядом. Мерау его не заметил; Лонси надеялся, что магистр осадит хама, но тот только добродушно хохотнул и сказал: «Вы правы, коллега. В свою очередь, не стоит недооценивать здравый смысл, распространенный среди отсталых племен…»

Лонси закусил губу, отгоняя воспоминания, и вздохнул.

- Чего это? – донесся настороженный шепот Неле. – Чего у меня там?

Подняв голову, маг ободряюще кивнул.

- Ничего особенно плохого, Неле, - сказал он. – Но твой заговор – нерабочий. Смотри внимательно, сейчас я закрою рану.

- Ой, - неожиданно переполошилась горянка, - что это… что ты… что мне делать-то?

- Ничего, - улыбался Лонси. – Сиди тихо.

Лошадь, почуявшая силу магии исцеления, стояла как вкопанная, даже ушами не шевелила. Лонси подумал, что не станет прописывать жесткий лимит, пускай лошадке тоже перепадет. На что - на что, а на это сил у него хватит… Жаркий воздух под пальцами превратился в прозрачную глину. Медленно, с усилием Лонси вывел на ней основной элемент заклятия; рука его оставляла голубоватый светящийся след, заметный даже сейчас, в пору макушки дня, и видеть это было приятно. Потом маг быстрыми, доведенными до автоматизма движениями дочертил над коричневой от запекшейся крови лодыжкой простую схему и, сосредоточившись, замкнул ее.

- Ох, - сказала горянка. – Ой-й…

И, забыв о его предостережении, переломилась в талии, мало не ткнувшись носом в собственную ногу. Сковырнула сохлую корку, провела ногтем по гладкой белой коже, снова восторженно ахнула. Остаточная энергетика заклинания погасла. Чалая кобылка Неле переступила на месте и ударила копытом. В плечо Лонси сзади ткнулась морда второй кобылы: та, кажется, тоже хотела приобщиться полезному воздействию.

Маг улыбнулся и потрепал свою серую по щеке.

- Да-а… - протянула Неле. – Вот оно как…

- Хочешь, научу? – спросил Лонси. – Это просто.

- Конечно! – обрадовалась Неле, и лошадь под нею сдала назад, чуть не ударив мага копытом.