Дети немилости

Цепенящий сумрак плыл в башню из пустого окна, и в нем таилась, вызревала, пухла, как язва, тоска – невыносимая, последняя. Окно смотрело, за спиной некроманта проваливаясь вглубь чудовищной зрячей глоткой, дышало унынием, как зловонием дышит пасть хищника, и мало-помалу начинало манить. Я отвел глаза; это оказалось проще, чем можно было предполагать. То ли времени прошло не так много... то ли деревянные скульптуры, золотистые, светлоликие влюбленные Янева и Неи поставлены были здесь Лаангой не только для украшения стен.

Глаза Лаанги оледеневали. Он-то видел перед собою пропасть всегда, каждый миг своего бытия – я помнил это, и еще помнил, что она, неподвластная ему, сама также власти над ним не имела; здесь прорастало зерно надежды. Лаанга обитал посреди Бездны не затем, чтобы утверждать над ней власть или, тем паче, вести ее в мир. Он ее останавливал.

«Это всего лишь Бездна, - пришло на ум. – Есть вещи и пострашней».

- Кровь небесная… - невольно прошептал я.

- Что, - пробормотал Лаанга с кривой ухмылкой, услыхав это, - Святое Писание вспоминаешь? Ну-ну.

«Писание?» - недоуменно повторил я про себя, но чеканные строки уже грохотали в памяти.

Увидев, что Ее воля не исполняется, Она окуталась гневом.

Окутавшись гневом, Она изрекла вечную смерть.

Я знал Легендариум почти наизусть. Иные главы выучил еще ребенком, с голоса прабабки Ирвы: та способна была цитировать книгу с любого места. Ирва говаривала, что некоторые строки не понимает и теперь, после жизни, а я удивлялся – для меня Легендариум был историей о богах и героях.

Арсет взглянула на мир и увидела, что он светел.

Увидев, что мир светел, Арсет обрела силу любви.

Обретя силу, она встала против вечной смерти.

Рознь Выси и Бездны перед этим противостоянием – как летняя гроза перед движением материков…

- Выигрывать? – переспросил я невпопад. – Чтобы Высь победила?

Лаанга усмехнулся. Нервной костлявой рукой взял с подоконника лампу, включил и посветил мне в глаза; я растерянно прищурился, отворачиваясь.

- Щенок, - сказал Лаанга, что-то во мне рассмотрев, - не без мозгов, но щенок. Нет, государь Морэгтаи.

Маг помолчал. Жутко было смотреть ему в лицо: наглый буян, которому куда легче было дать двадцать лет, нежели истинные его двадцать тысяч, превратился в печального и умудренного старика.

- Я слишком близко, Мори, - проговорил он. – Я не скажу.

Я сморгнул.

Мир сморгнул вместе со мной.

Лаанга снова сидел в кресле, трубки у него никакой не было, а я стоял перед ним, плечом к плечу с Эррет, Онго, господином Атри, Великой Тенью… миг назад их не было рядом, я только теперь понял это, и волосы поднялись дыбом. Я помнил, что в Пятой магии Лаанга чувствует себя как дома, но одно дело понимать, и совсем другое – наблюдать запредельные силы в действии: испытание не для слабого духа.

«Любая магия – ничто перед силами Изначального, - напомнило неживое окно за спиной мага. - Могущества Выси и Бездны – игрушки в руках Старшей Матери…»

И я, наконец, разозлился.

Злость отрезвила. Я не страдал ложной гордостью, но сосредоточенно размышлять о собственном ничтожестве тоже отказывался. В моем положении это было, во-первых, глупо, а во-вторых, мешало работать. На мне лежала ответственность за миллионы подданных. Меня угораздило стать Господином Бездны, и не уступить свою волю безмозглой функции мирового зла мне удастся только ценой нечеловеческих усилий… если вообще удастся. Размышления об этом несли с собой страх, а страх цепенил, и потому следовало избегать бесплодных размышлений. Чтобы достойно исполнить свой долг, мне определенно требовалось немного здоровой гордыни.

«Кто, как не мы, воинство Заступницы на земле?» - произнес голос, похожий на голос Аливы.

Я выпрямился.

Эррет прильнула ко мне, незаметно взяла за руку. Лаанга смотрел на меня с кривой усмешкой, но сощуренные глаза его были теплы. «Мы пока еще не проиграли», - прочитал я в них.

- Какие действия нам следует предпринимать, господин Лаанга? – выравнивая дыхание, спросил я. Беседа с глазу на глаза окончилась, я подозревал, что скоро беседы окончатся вовсе, и нужно было торопиться.

Лаанга скорчил рожу.

- Делайте как написано, - сказал он, наморщившись с величественным видом.

- Где написано? – переспросил я, мигом озадачившись мыслями о древних манускриптах, текстологии и тому подобном. Связаться с Аллендором, затребовать копии хроник? С Рескиддой?..

Некромант расхохотался совершенно по-жеребячьи, и я заподозрил неладное.

- На роже у тебя написано, полудурок! – бросил Лаанга. – Все, остобесили вы мне. Брысь!

И отмахнулся, как от назойливых мух.