Дети немилости

…Я отложил стенограмму; меня душил гнев. В голове крутилось яростное «да как он смел?!», хотя глупо было задаваться этим вопросом. «Улентари, — вспомнил я. — Кровь Улентари и дух шестого сословия. Бесы! Не придумать сочетания опасней». Когда-то Кайсен посмел унизить моего отца, а поняв, что тот не станет марионеткой в его руках — убрал с трона в могилу. Кайсен смел все.

Задуматься стоило бы о том, чего господин Кайсен хотел добиться.

Он смертельно оскорбил дворян.

Но вместе с тем оказывалось, что дворян оскорбил я…

Догадки приходили одна за другой, каждая была страшней предыдущей, и каждая казалась очевидной истиной. Владыка бесфамильного племени вознамерился отгородить меня от родного сословия незримой стеной: лишить уважения знати. Отец мой был тверд — отца он убил. Меня он почитал доверчивым юнцом и рассчитывал крепко держать в руках. «Кайсену нет дела до высшего лета, — думал я, все более ожесточаясь. — У него собственная империя, скрытая в тенях. Если Уарра ослабеет или распадется, он только выиграет. Чем больше царьков, тем больше войн между ними, и тем больше выгоды бесфамильным. Онго! Как же ты был прав — и как был неправ я. Этот скорпионник воистину нужно сжечь, извести любой ценой!»

Я сделал несколько глубоких вдохов. «Потом, — сказал я себе. — Это сейчас неважно. Главное — Аллендор и гвардейская авиация». Оставался всего один лист, окончание стенограммы должны были принести с минуты на минуту…

От волнения в речи князя Нийяри так усилился южный акцент, что стенографист не смог разобрать слов и записал фразу на слух, сплошной строчкой.

— Ми нэ можем аставить нашего маладого гасударя ва власти этих людей! — горячась, сказал южанин и ударил по столу ладонью.

— Вы правы, — ответил Онго. — Мне крайне не нравится положение, в котором мы оказались.

— Весьма глупо, — поддержал Галираи, но Онго покачал головой:

— Если бы. Весьма опасно. Мы только что увидели шестое сословие во всей красе. А государь опрометчиво доверил им свою жизнь. Более того — мы с вами, и я в том числе, не удержались от оскорблений. Кто знает, какую подлость эти люди способны совершить в отместку.

— Государь в опасности! — воскликнул Эртаи Рейи, генерал от авиации. — Аллендорцы угрожают Ожерелью, Лириния проводит учения у самой его границы — а государь в Ожерелье!

— Нужно действовать!

— Постойте! — безуспешно взывал к общему благоразумию молодой князь Мереи, Аргитаи, друг моей юности. — Мы не можем позволить себе необдуманных действий. Без императорского веления мы…

— Дорогой князь! — отвечали ему. — Мы не можем оставить государя, даже если он сам так велит. Так велит честь первого сословия. А что велит честь шестого — можете предположить сами.

— Но есть же какие-то рычаги влияния на этих людей? — одновременно предполагал и спрашивал Ундо Экеменри.

— Эррет, — ответил генерал Аканри. — Лаанга. Но как, скажите на милость, влиять на Лаангу?

— Где госпожа Эррет? Где она в такой час?!

— Отставить болтовню! — рявкнул Эрдрейари, взлетев с кресла — и вновь живые умолкли перед Великим мертвецом, вытянувшись, как на смотру. — Наша задача — защитить государя! Время не терпит. Мы знаем, что государь решил отказаться от инкогнито. Он не может предстать перед Древним Югом без почетного эскорта, подобающего уаррскому самодержцу. Предлагаю решить этот вопрос немедленно.

Стенографист записал еще несколько незначащих реплик, и лист закончился. Я поднял глаза. Судя по всему, кто-то — уж не Рейи ли? — предложил не ограничиваться дворцовой гвардией и отправить мне на выручку «серебряные знамена». Дождавшись второй части стенограммы, я узнаю, кто взял на себя ответственность за это. Вполне возможно, что встревоженные князья решили забыть о формальностях, и приказ отдал Великий мертвец лично. Поднятые вообще идут на риск куда легче живых…

Это уже неважно.

Я отложил листы. Глаза ныли. «Они испугались за меня, — подумал я с гложущим стыдом. — Никто из них не возмутился тем, что их держали в неведении. Они сочли меня наивным и обманутым. Бесы! Я в самом деле наивен и допустил, чтобы меня обманули. Бесы и Бездна! Я недостоин своих подданных. Я бесконечно доверял Эррет, потому что считал ее умнее себя. Но и Эррет допускает ошибки. Все допускают ошибки. Будь все проклято…»

Пилоты «серебряных знамен» — дворяне. Они безгранично преданы императору. У них нет злого умысла. Они спасают меня не от аллендорцев, а от Дома Теней.

Но летят они в Гентереф.

Та, что играет честно, хочет увидеть войну.

— Ваше Императорское Величество!

Я открыл глаза.

— Доброе утро, капитан. Полагаю, уже утро?

— Пятый час, — сказал гвардеец, и я вспомнил его имя.

— Маро Ундори? Вы служите под началом Аргитаи Мереи.

— Так точно, — отвечал тот.

Забавно: я успел привыкнуть, что мы с Эррет — единственные в поле зрения обладатели темных шевелюр. Гвардеец был не просто темноволос, он представлял собою классический тип северянина — с узкими раскосыми глазами и немного плоским лицом. Я перевел взгляд и увидал в руках меренца бумаги. «Стенограмма», — решил я и протянул руку.