Дети Николиана

«Трагическая судьба переселенцев на планете Эдина (Дюлии) зависит, как утверждают многие специалисты, от блуждающего — до сих пор не изученного — поля «Циклоп». Трудно предположить, к каким еще (кроме бесплодия) последствиям может привести пагубное действие этого поля. Хотя сейчас планета Эдина (Дюлия) уже вышла из зоны воздействия «Циклопа» (и подобная встреча, как показали расчеты, возможна не ранее, чем через два миллиона лет), на планете исчезает животный мир, остаются лишь растения с вегетативной формой размножения.

Ученые предостерегают, что возможны и другие серьезные изменения в существовании биологических форм. Создание переселенцами комбината искусственной репродукции воспринимается нашим собранием как решение явно преждевременное, не обусловленное серьезной необходимостью и крайне опасное (не только с точки зрения некоторых научно-технических и моральных проблем). Но в то же время не вызывает сомнений факт, что жизнь переселенцев, живущих на планете Эдина (Дюлии), требует самого тщательного изучения, поэтому решением Объединенного совета по освоению космического пространства единодушно решено разработать программу, сводящуюся к неотложному исследованию условий жизни переселенцев на планете Эдина (Дюлии). Вплоть до выполнения этой программы необходимо полностью прекратить транспортное и пассажирское сообщение с планетой. Ответственным за выполнение программы назначен профессор биологии Феррос Вейн».

(Из решения Объединенного совета по освоению космического пространства — у 12 августа 3286 года)

Сандро Новак медленно шел к своему геликомобилю Оранжу, ступая по пожухлому от жары травяному ковру. Вышел на ситалловое покрытие стоянки, на которой с самого утра скучал под пушистой дюлийской рябиной его геликомобиль. Оранж тихонько насвистывал веселую мелодию, но, заметив Новака, умолк, дверцы его кабины распахнулись.

— Почему так долго, Сандро-Дю? — спросил с тревогой.

Тот ничего не ответил, остановился в тени рябины, прячась от солнца.

— Почему так долго? — снова спросил Оранж. — Садись. В кабине прохладно.

Сандро устроился в удобном мягком кресле и долго сидел неподвижно, закрыв глаза. Оранж ожидал, ничего больше не спрашивая. Обычно Сандро сам всегда рассказывал все о своей работе.

— Поедем домой или ты хочешь подремать здесь?

— Домой.

И они поехали. Вырвались на седьмую радиаль, развернувшись вокруг седлообразного сооружения центрального корпуса академии, и вскоре нырнули в широкий тоннель, влились в плотный поток других машин.

— С тобой что-то произошло?

— Устал, — ответил Сандро насколько смог равнодушно и почувствовал, Оранж не поверил ему.

— Прими таблетку реминиса…

— Нет с собой… Дома…

На крутом повороте его наклонило влево, и он с усилием выпрямился и сел ровно:

— Не гони так. Нам некуда торопиться, — сказал тихо.

Оранж уменьшил скорость и удивленно спросил:

— Правда?

Новака опять охватила волна болезненного забытья.

Думал о Земле, думал без приятного волнения, как в первые годы жизни на Дюлии, но мучительно до боли.

«Я не видел ее четырнадцать лет. И даже если вылететь тотчас же, в это мгновение, все равно увижу Землю лишь через четыре года…»

— Я не могу больше… — тихонько вырвалось у Сандро помимо воли.

— Что? — мягко спросил Оранж.

— Мы слишком разные с Мори-Дю… Мы совершенно не нуждаемся друг в друге… — Сандро пытался как-то сгладить невольно вырвавшиеся слова.