Дети ночи

– Я уволю домоправительницу. – Кейт, как могла, привела себя в порядок и на коленях поползла обратно в центр ямы, чувствуя сырость, неудобство, некоторое смущение, но одновременно и бесконечное облегчение.

Придвинувшись к О’Рурку, она положила голову ему на плечо.

– Что-нибудь случится, – прошептала она.

– Да. – Он поцеловал ее в щеку, щекоча бородкой, и она затихла, прислушиваясь к ударам его сердца.

Крышка люка откинулась с леденящим душу звуком, грубо вырвавшим ее из сна. «О господи, все это происходит на самом деле».

Тусклый свет двадцативаттных лампочек показался для привыкшим к темноте глазам ярче солнца.

Кейт прищурилась и сквозь подступившие слезы разглядела силуэт человека по имени Ион.

– Ты говоришь «до свидания» другому, – сказал Ион по-английски с сильным акцентом. – Вы не увидеть один другого больше.

Двое охранников спустились вниз и вытолкали О’Рурка наружу. Кейт закричала и поднялась на ноги. Она вопила, ругала их последними словами, изо всех сил стараясь не заплакать, но тем не менее не удержалась от слез. В отчаянии она попыталась ударить одного из охранников ногой, но тот пнул ее в ответ тяжелым ботинком так, что по телу прокатилась волна боли.

Они грубо приподняли ее за руки. Боль стала уже не покалывающей, а просто кинжальной. Кейт чуть не потеряла сознание, когда ее выволакивали из ямы. Ее тошнило, и она не понимала, что служило причиной приступа: боль, страх, гнев или невероятное облегчение при мысли о том, что она наконец покидает эту дыру.

Наверху стоял Раду Фортуна. Его темные глаза сверкали.

– Он хочет увидеть сначала тебя, женщина. – Фортуна поднял волосатую руку и поднес к ее лицу тыльной стороной. – Нет, разговаривать не надо. Если ты скажешь что-нибудь, что рассердит меня, я возьму иголку и толстую леску и зашью тебе рот. Говорить можешь лишь в том случае, если он тебя спросит. Понятно?

Он опустил руку, и Кейт кивнула.

– Хорошо, – сказал Раду Фортуна и щелкнул пальцами. – Ион, отведи ее в дом. Отец хочет увидеть эту женщину.

Глава 34

На ночных улицах не было ни души. Кейт привели в высокий старинный угловой дом неподалеку от башни с часами. Над единственной дверью на фасаде висел причудливый знак. Кейт подняла голову и увидела свернувшегося в кольцо золотого дракона с выпущенными когтями и разинутой пастью. Внутри дом напоминал заброшенный ресторан или винный подвальчик. От темной стойки до невысоких балок тянулась паутина.

Человек по имени Ион поднимался по лестнице первым, за ним шла Кейт, а безымянный стригой в черном время от времени подталкивал ее в спину, если она спотыкалась на крутых ступеньках. Деревянная лестница от древности сильно поистерлась посередине. Ковер на площадке третьего этажа был настолько изношен, что его цвет и узор стали неразличимы.

Ион достал из кармана ножницы и перерезал пластиковый шнур на запястьях Кейт. Подняв руки, она стала разминать пальцы, стараясь скрыть свои страдания от конвоиров.

– Ты молчать, пока Отец не спросить, – повторил Ион предостережение Раду Фортуны. Глаза налетчика казались совершенно черными. – Ты понимать, да?

Кейт кивнула. Несмотря на все усилия, ее глаза непроизвольно наполнились слезами от боли в руках. Ион улыбнулся и открыл дверь.

Небольшую комнату освещали лишь две свечи. Напротив восточной стены возле небольших окон стояла кровать, на которой Кейт различила бесформенный силуэт.

Одна из занавесок шевельнулась, и Кейт подскочила, увидев в противоположных углах комнаты двух огромных мужчин, настоящих великанов – не меньше двух метров ростом. Их бритые головы отсвечивали в неярком свете. Оба были одеты в черное, оба с длинными усами. Тот, что поближе, жестом показал, чтобы она подошла к кровати, рядом с которой стоял единственный стул.

Кейт сделала несколько шагов и встала за спинкой стула. Она попыталась разглядеть человека под покрывалами, как если бы была врачом, впервые увидевшим больного. Из-под покрывал виднелись лишь голова, плечи и желтые пальцы. На вид лежащему было около восьмидесяти; он был почти лысым, если не считать длинных прядей седых волос над ушами, разметавшихся по льняной наволочке; его изборожденное морщинами лицо с пятнами, вызванными, вероятно, заболеванием печени, было худым до истощения, а напоминающий клюв рот мог принадлежать или очень больному, или очень старому человеку; нос, челюсть, щеки и лоб выступали вперед; воздух выходил из легких с ужасным шумом, как это обычно бывает у тех, кто страдает синдромом Чейна-Стокса, и от него исходил кисловатый запах, который Кейт ощущала даже за метр от кровати. Она знала, что так обычно дышат те, кто долго голодал и чей организм поглощает свою собственную ткань; у него еще сохранились зубы.

Кейт стояла, путаясь в диагностических терминах, не в силах собраться с мыслями. Не так давно ей уже пришлось видеть это же лицо, только более молодое: на портрете Влада Цепеша, полученном на время из «Галереи чудовищ» замка Амбрас Венским художественно-историческим музеем.