Дети Ночи

У Джошуа подломились ручки, и он упал лицом в траву. Том поднял его и усадил на более мягкое место. Ребенок посидел с минуту, удерживая равновесие, а потом закачался. Он снова начал ползать, останавливаясь лишь для того, чтобы попробовать на вкус землю, по которой передвигался. Она ему не понравилась.

– Тебе не кажется, что парнишка вот-вот пойдет? – спросил Том, наблюдая за ним.

Кейт жевала сорванную травинку.

– Он уже ходил бы, если б не задержка с моторикой. А пока он отстает на несколько месяцев. Дай Бог, чтобы он пошел месяцев в четырнадцать.

Том налил себе и ей кофе из термоса.

– Ну ладно, рассказала бы о результатах обследования. Я жду уже целую неделю.

Кейт поднесла к подбородку пластиковую чашечку, вдыхая насыщенный аромат кофе.

– Результаты сумасшедшие, – сказала она. Том поднял бровь.

– Ты имеешь в виду, что-то не получилось?

– Да нет, данные точные. Просто результаты сумасшедшие.

– Объясни.

Он откинулся на одеяле и оперся на локоть. В его ясных голубых глазах светилось внимание.

Кейт настроилась объяснять все достаточно доходчиво. Несмотря на интерес Тома к природе и понимание основ медицины, дальше оказания первой медицинской помощи его познания не шли.

– Помнишь, – начала Кейт, – я тебе говорила про циклическую природу иммунного дефицита Джошуа и как она связана с переливаниями, которые ему делают?

– Да. Но ты сказала, что дело не в этом. Ведь иммунной системе ребенка должен вроде бы помочь костный мозг, а не кровь?

– Верно. Я просмотрела результаты наших последних обследований, и теперь нет никаких сомнений в том, что переливание крови чудесным образом восстановило его иммунную систему. В течение часа после вливания цельной крови БКТ Джошуа вернулись к норме…

– Что такое БКТ? – перебил Том, который одновременно слушал и наблюдал за ползающим по траве ребенком.

– Белые кровяные тельца, – пояснила Кейт, сделав глоток кофе. – Более того, уровень лимфоцитов и бета-клеток тоже пришел в норму. Собственно говоря, даже превысил норму. Уровень гамма-глобулина достиг пика. А самое невообразимое – это то, что фермент, о котором я тебе говорила…, помнишь, которого не хватало у него в организме?

– Аденозин и еще что-то, – сказал Том.

– Аденозиндезаминаза. Правильно. Так вот, уровень АДА тоже вернулся к норме через час после переливания. Том нахмурился.

– Но ведь это хорошо…, разве нет?

– Великолепно, – сказала Кейт, стараясь не поддаваться эмоциям, – но это невозможно.

– Почему?

Кейт подняла веточку и нарисовала кружок на каменистой земле, будто графиком можно было все объяснить.

– Нехватка АЛА – это генетическая патология, – сказала она. – Ген АДА находится в двадцатой хромосоме. Причины токсичности метаболитов аденозина не совсем ясны, но мы знаем, что это имеет какое-то отношение к подавлению редуктазы нуклеотида дезоксиаденозинтрифосфатом…

– Стоп-стоп-стоп! – Том поднял руку. – Вернемся к тому, почему это невозможно.

– Извини. – Кейт стерла с земли кружок и закорючки. – Это генетический дефект, Том. Ген или есть, или его нет. Мы можем посмотреть на эритроциты Джошуа и увидеть, вырабатывают ли они АДА или нет.

– И как, вырабатывают?

Кейт прикусила губу.

– Нет. То есть не вырабатывают естественным образом. Но после переливания его иммунная система вдруг активизируется и начинает производить АДА с бешеной скоростью.

Том кивнул.

– И ты не понимаешь, откуда у него берется способность производить эту штуку. Я имею в виду, ведь нельзя взять ген из чужой крови, верно?

– Абсолютно. Единственный способ пересадить этот выделяющий АДА ген ребенку с гипогаммаглобулинемией – за счет трансплантации костного мозга от близнеца или при помощи новомодных методов генной терапии, которые только что разработаны, когда человеческий ген внедряется в организм больного посредством вируса…

Том моргнул.

– Вируса? А разве больному от этого не станет еще хуже?

Кейт помотала головой.

– Вирус не обязательно должен быть вредным. На деле большинство из них безвредны. А для генной терапии ретровирусы незаменимы.

Том присвистнул.

– Ретровирусы. Мы вроде уже вступили на территорию СПИДа?

Кейт кивнула.

– Именно поэтому метод генной терапии так интересен. Ретровирус иммунодефицита нас пугает, потому что он смертельно опасен, но клонированный ретровирус, который используют генные терапевты, безвреден. Ретровирусы даже не разрушают клетку, в которую внедряются. Они просто проникают в нее, разворачивают там собственную генетическую программу и позволяют клетке и дальше заниматься своим делом.

Том сел и налил им обоим еще кофе. Джошуа прополз полный круг, а теперь вернулся поиграть со шнурками Тома. Он тянул один из них, пока тот не развязался. Том усмехнулся и развязал для него и второй шнурок.

– Значит, говоришь, эта самая генная терапия может спасти Джошуа жизнь за счет внедрения безопасного ретровируса, чтобы обмануть клетки и заставить их вырабатывать АДА?