Дети Одина

Всеотец прослышал о смерти Квасира, которого чтил превыше всех смертных. Убивших его карликов он замуровал в их подземельях, чтобы они никогда больше не вышли на свет, а потом отправился добывать для людей волшебный мед, чтобы, отведав его, они обрели мудрость и умение облекать ее в слова, которые заставляли бы восхищаться и проникаться ею.

Историю о том, как Один добыл волшебный мед из заваленной громадным камнем пещеры, где скрыл его Суттунг, и о том, как он разрушил заклятие, лежавшее на Гуннлёд, дочери Суттунга, часто рассказывают у семейных очагов.

Девять сильных рабов-трэлей косили в поле, когда мимо проходил странник в темно-синем плаще, с посохом в руке; один из рабов заговорил со странником:

— Передай кому-нибудь в доме Бауги, вон там, наверху, что я не могу косить, пока не пришлют точила выправить косу.

— Вот тебе точило, — сказал странник, вынимая его из-за пояса.

Трэль, обратившийся к Вегтаму с просьбой, выправил косу и начал косить. Трава так и падала перед ним, будто скошенная ветром.

— Дай нам точило, дай нам точило! — загалдели другие рабы.

Странник кинул точило между ними, предоставив им ссориться из-за него, а сам продолжил свой путь.

Вегтам пришел в дом Бауги, брата Суттунга. Он отдохнул в доме Бауги, а вечером его пригласили отужинать за большим столом. Пока он трапезничал с великаном, с поля явился посланец.

— Бауги, — сказал посланец, — все девять твоих рабов мертвы. Они зарезали друг друга косами, сражаясь за точило. Теперь больше некому на тебя работать.

— Как мне быть, как мне быть? — заохал великан Бауги. — Теперь поля мои уйдут под снег нескошенными, и не будет у меня сена, чтобы кормить зимой коров, быков и лошадей.

— Я могу поработать на тебя, — предложил странник.

— Одного человека мне недостаточно, — ответил великан. — Мне нужны девять.

— Я буду работать за девятерых, — заявил странник. — Испытай меня — и увидишь.

Наутро странник Вегтам вышел в поле Бауги и накосил столько сена, сколько накашивали за день девять рабов.

— Останься со мной до конца года, — сказал Бауги, — и я сполна с тобой расплачусь.

И вот Вегтам остался в доме великана и работал на его полях, а когда осенняя страда завершилась, Бауги сказал ему:

— Теперь требуй награды.

— Единственное, что я у тебя прошу, — молвил Вегтам, — это глоток волшебного меда.

— Волшебного меда? — удивился Бауги. — Я не знаю ни где он, ни как его достать.

— Он у твоего брата Суттунга. Пойди к нему и возьми для меня глоток волшебного меда.

Бауги пошел к Суттунгу. Но, услыхав, зачем тот явился, великан Суттунг в гневе обрушился на брата.

— Глоток волшебного меда? — взревел он. — Никто не получит от меня ни глотка. Я ли не заколдовал свою дочь Гуннлёд, чтобы она сторожила его? А ты говоришь мне, что странник, заменивший тебе девятерых, просит в награду глоток волшебного меда! О великан, глупый, как Гиллинг! О великан-простак! Кто мог справиться с такой работой и кто потребовал бы у тебя такой награды, кроме одного из наших врагов-асов? Теперь убирайся прочь и больше не заикайся мне о волшебном меде.

Бауги вернулся домой и сказал страннику, что Суттунг никому не уступит глотка волшебного меда.

— Я выполнил твои условия, — проговорил странник Вегтам, — и ты должен дать мне ту награду, которую я попросил. Пойдем со мной, поможешь мне ее получить.

Он велел Бауги отвести его туда, где был спрятан волшебный мед, — к горной пещере. Вход в пещеру был завален громадной каменной глыбой.

— Мы не сумеем ни сдвинуть этот камень, ни проникнуть сквозь него, — сказал Бауги. — Я не могу помочь тебе добраться до твоей награды.

Странник вынул из-за пояса бурав.

— В сильных руках этот бурав просверлит камень. У тебя ведь сильные руки, великан. Давай-ка сверли.

Бауги взял бурав и принялся сверлить что было мочи, а странник стоял рядом, опершись на посох, спокойный и величавый в своем синем плаще.

— Я просверлил сквозную дыру, — наконец произнес Бауги.

Странник подошел к дыре и подул в нее. Каменная пыль полетела ему в лицо.

— Так вот какова твоя хваленая сила, великан, — сказал он. — Ты не просверлил и до половины. Работай еще.

Бауги опять взял бурав и стал глубже и глубже врезаться в камень. Наконец он подул в дыру, и — надо же! — выдохнутый им воздух прошел насквозь. Тогда он повернулся к страннику — посмотреть, что тот будет делать. Взгляд его стал свирепым, а бурав в руке напоминал острый кинжал.

— Погляди-ка, что там наверху! — воскликнул странник.

Бауги поднял глаза, а Вегтам обернулся змеей и нырнул в просверленное отверстие. Бауги взмахнул буравом, думая убить змею, но ее уже и след простыл.

За исполинским камнем было пустое пространство, освещенное сверкающими в скале кристаллами. И сидела там злобного вида карга с длинными зубами и острыми когтями. Она раскачивалась из стороны в сторону и роняла из глаз слезы.

— О юность и красота, — завывала она. — О великаны и великанши, — горе мне, горе! — навек я разлучена с вами. Нет у меня ничего, кроме этой глухой пещеры и этой мерзкой личины.

По полу скользнула змея.

— О, хоть бы ты оказалась ядовитой и убила меня! — прорыдала карга.